Книга Все ведьмы — стервы, или Темных принцев мы (не) заказывали, страница 80 – Катерина Цвик

Некоторые тени подлетали к нему и словно втягивались в монстра, некоторые, наоборот, отделялись и снова расползались по стенам, а некоторые цеплялись друг за друга, то раздувая тело чудовища в размерах, то образуя позади него колышущийся плащ теней.

Выглядело это так жутко, что меня на некоторое время парализовало. Но страшнее всего был этот счастливый женский смех. Так смеются девушки, когда получают долгожданный подарок. И ощущать себя таким подарком, возможно, было бы и неплохо, но в сочетании со словом «еда» любой энтузиазм по этому поводу становился неуместным.

— Какая ску-у-учная еда-а-а… — внезапно капризно заявил монстр, и мне даже показалось, что сквозь черноту проступило призрачное женское лицо с надутыми губками. — Не люблю скуку! — внезапно зло бросило чудище. — Ненавижу! Скука! Скука! Скук-а-а-а! — закричало оно, внезапно переходя на ультразвук.

Пришлось заткнуть уши руками, чтобы не оглохнуть. Зато тени будто обрадовались этому визгу и заколыхались с таким энтузиазмом, что зарябило в глазах.

Парни тоже оказались не готовы к такой звуковой атаке и, как и мы, пытались сберечь уши. Ультразвук все нарастал и нарастал, и меня внезапно… взяла злость. Да сколько можно орать?! Я, может, тоже поорать хочу! Так хочу, что мочи нет! У меня, между прочим, инициация срывается, принц не находится, а парень, которого я люблю, никогда меня не простит, если я все-таки этого принца найду и инициируюсь! А инициироваться мне очень-очень надо, ведь я ведьма и без этой силы уже не представляю ни себя, ни своей жизни!

Почему-то признаваться себе во всем этом сейчас было просто. Наверное, потому, что сосредоточиться на лжи и отговорках, которые сама себе успела придумать, стало невозможно, и внутри обнажилось все самое потаенное. И вот это потаенное тоже хотело кричать не хуже этой ненормальной! А если монстрячке можно, то почему мне нет?

— А-а-а-а-а! — завопила и я изо всех сил.

Пресвятая магия, как я орала! Так душевно я не орала никогда в жизни. Даже запыхалась, а в конце выдохнула:

— Ху-у-у-у-у. — А потом втянула носом воздух, ощущая, как внутреннее давление ослабло и стало даже как-то легче дышать. — Хорошо-то как! — Увидела направленные на меня округлившиеся глаза абсолютно всех присутствующих сейчас в изнанке существ, поправила волосы и, стараясь скрыть накатившее смущение, произнесла: — Между прочим, я ее понимаю, — показала рукой на хлопающую глазами монстрячку, которая, немного освободившись от облепивших ее теней, казалась уже не такой страшной. — Замечательно прочищает мозги, а какой антидепрессант!

— Эк тебя, оказывается, накрывало… А ты молчала. Так нельзя. Зачем тебе тогда подруги? — укорила Кэсси.

— Да я как-то… и не понимала, что все прям так… — попыталась оправдаться я.

— Подру-у-у-уги… — внезапно протянула монстрячка, и в ее алых призрачных глазах заблестели слезы, а тени от ее тела неожиданно шарахнулись прочь, открывая нашему взору призрачный силуэт молоденькой девушки. — А я одна-а-а-а-а. Так давно одна-а-а-а-а….

И столько горечи было в этих словах, что не посочувствовать было невозможно.

— А ты тут совсем-совсем одна? Как же так? — Мы с Кэсси переглянулись.

— Одна-а-а-а. Отец обещал прийти и забрать, но не верну-у-у-улся. А я одна-а-а-а-а… Только тени вокруг… Сводящие с ума тени и голод, который они мне внуша-а-а-ют… Дикий голод…