Книга Любовь - не обязательное условие, или Попаданка решит сама!, страница 84 – Катерина Цвик

— А ты не подумал, какие могут родиться дети от темного жреца и темной жрицы? — парировал Леонардо. — Что, если они смогут обращаться к изнанке, минуя все эти обряды и амулеты? Что, если смогут призывать души не только с первого пласта изнанки?! Представляешь, что будет, если призвать душу, с которой можно нормально договориться и которую можно подчинить, и она будет действовать неотличимо от человека, чье тело займет? Да мы так кого угодно сможем заменить и, как ты хотел, управлять всем миром!

У меня от таких перспектив мурашки размером с тарантулов по телу пробежали. А ведь и в самом деле… Когда я попала в тело Анны, мне достались часть ее воспоминаний и часть личности. А если душу, подобную моей, поработят такой клятвой верности, которая сейчас лежит на этих двоих, и заставят действовать в их интересах… Страшно представить, что тогда случится. Страшно уже то, что эти двое собирались провернуть и без этого. Власти им, видите ли, мало. А то, что погибнет множество людей, их не интересует, ведь лес рубят — щепки летят. Да и кого такие персонажи могут собрать вокруг себя? Какое будущее предложить?

Все эти мысли пронеслись в моей голове в мгновение ока. Леонардо с Виттором тем временем переглянулись и внезапно уставились на меня. И были эти взгляды острыми и недобрыми, словно у кобр, изготовившихся к броску. Страшно почему-то стало до дрожи в коленках. Показалось, что эти двое сейчас накинутся и разорвут меня на части.

И именно в этот момент сработало защитное свойство психики и в голове зазвучала знакомая детская песенка: «Мы делили апельсин, много нас, а он один».

Так вот, я не апельсин, и делить меня чревато! Попаданка решит сама, с кем ей быть и кому рожать детей!

Говорят, иезуиты были очень умными и умели задавать по-настоящему каверзные вопросы. Не знаю, как они, но я тоже кое на что способна:

— А если для всего вышеперечисленного темный жрец не нужен? Может, темная жрица и сама по себе способна рожать таких уникальных детей?

Нечего им облегчать муки выбора. Так, глядишь, передерутся, и до меня дело не дойдет.

Теперь эти двое снова мерили взглядами друг друга. Набычились, насупились... И я уже почти уверилась в том, что драке быть, как дверь в гостиную отворилась, и в нее спокойно вошли те, кого я ну никак не ожидала здесь увидеть.

— Вот, Арман, я же говорил, что все в порядке и леди ан Шэрран здесь, — поводя рукой, произнес высокий худой старик с кустистыми седыми бровями и обширной лысиной на макушке.

Я уже достаточно пообтесалась в высшем обществе столицы, чтобы знать, что это герцог ан Бриер — отец только что делившего меня Леонардо. Этот старик — очень весомая фигура при дворе. Можно сказать, глава оппозиции. Герцог не любит выпячивать свое влияние, и для этого у него есть другие лица, но при дворе все знают политический расклад. Без этого никак.

Как я поняла, показательное выдворение из дворца моего отца, которое провернули через юную Анну, было проведено именно из-за того, что тот не успел узнать подводные камни и дворцовые течения и был неаккуратен в высказываниях. А новичкам этого тут не прощают.

Арман, вошедший следом, окинул нас быстрым оценивающим взглядом. От него не укрылось витавшее в гостиной напряжение. По тому, как сузились его глаза, мне стало понятно, что он отметил и расхристанный вид принца, и мои перепуганные глаза. Он хотел что-то сказать, но в этот момент произошло сразу два события: из-за их спин с двумя пистолетами в руках вышел тот самый неприметный придворный и, отдав один пистолет герцогу, второй направил на… принца.