Книга Изгнанница. Путь к свободе, страница 98 – Катерина Цвик

Она была в этом убеждена. И я на несколько секунд даже попала под ее влияние. Но я действительно сильно изменилась и на многие вещи теперь смотрела не так, как внушали с детства отцы-основатели.

– И опять вы говорите и мыслите только критериями Ковчега. Если бы я все это время в нем жила, эта речь произвела бы на меня неизгладимое впечатление, – хмыкнула печально. – Наверное, стала бы вашим самым преданным апологетом. Но люди живут и за пределами городов. Представляете? Я бы не сказала, что это безопасно, но местами совсем не хуже. И самое интересное – они умудряются жить, пользуясь своими способностями и радуясь им. Я не знаю, как было сто лет назад, вполне допускаю, что в мире царил хаос. Но человечество изменилось, совладало со своей силой, и хотим того или нет, мы должны это принять. А что будет еще через лет сто? Люди за пределами Ковчега построят новую цивилизацию – человечеству не привыкать начинать с нуля. А что будет с Ковчегом? – спросила насмешливо. – Вряд ли он останется колыбелью идеального общества. Идеала вообще не существует, рано или поздно любой идеал деградирует. Да и о каком идеальном обществе вы говорите, если для его подержания вы каждый год приносите в жертву подростков! Зачем?! Не понимаю! – воскликнула не в силах сдержать гнев.

– Ты права. Идеального общества не существует, но наше к такому близко. Согласись, такая жертва ради всеобщего блага – небольшая плата за сытую и безопасную жизнь. Люди должны помнить, что за пределами стен опасно, что вирус все еще меняет людей. И в первую очередь стены Ковчега защищают их детей, а за вакциной – будущее! Ну и… – она вздохнула, – народу всегда нужны хлеб и зрелища. И чем более кровавы и отвратительны эти зрелища, тем большее удовлетворение люди получают.

– Не судите всех по себе… – я посмотрела на Левайну непримиримо.

Она хмыкнула и хотела еще что-то сказать, но я не желала слушать о благих целях, дорогу к которым нужно устилать трупами подростков, а потому спросила о том, что мне действительно было интересно. Благодаря рассказу Левайны картина мира стала понятнее, но вопросов возникло еще больше. И раз она сейчас на них отвечает, а мое неестественное состояние позволяет мыслить ясно, то почем бы не спросить? Можно хотя бы попробовать.

– …Вы сейчас многое рассказали о создании Ковчегов, но ни разу не упомянули тварей и пустые города, загрязненные радиацией.

Левайна прищурилась, рассматривая меня как-то по-новому. Она долго молчала, что-то для себя решая. А я только сейчас по-настоящему начала понимать, что эта моложавая на вид женщина своими глазами видела крушение старого мира, хаос и создание Ковчегов. Сколько ей на самом деле лет?

– Знаешь, Мэй, – наконец, заговорила она. – Когда-то я была на тебя похожа, верила, что смогу с другими такими же энтузиастами изменить мир. Что-то у нас получилось. И не тебе меня судить за это. Как бы там ни было, Ковчег существует сотню лет, и за это время не было ни одной революции, и большинство людей всем довольны. Но в чем-то ты права. Только вот многого не знаешь, поэтому так рассуждаешь.

– Так расскажите!

Женщина снова надолго замолчала, буравя меня взглядом.

– Если ты мне расскажешь, что имела в виду, когда говорила, что можешь помочь Ковчегу извне, я подумаю, ответить ли на твои вопросы.