Книга Ева. Зов полуночи, страница 7 – Катерина Цвик

Парень глядел на меня совершенно невозмутимо, и лишь в его янтарных глазах плясали бесенята.

— А теперь полечим твою коленку, — улыбнулся.

Я отскочила от него подальше:

— Нет! Не надо мне ее лечить! Мне не больно! И вообще… само заживет!

— Ну как знаешь. Мое дело предложить. Пошли.

— Куда? — я отступила еще на шаг.

— Познакомлю с твоим отцом.

— В смысле?

— В прямом. Думаешь, зачем делегация оборотней прибыла в этот Зажопинск и эту школу? Думаешь, чтобы «изучить ваше образование»? — кого-то с сарказмом процитировал он. — Пошли, нас скоро хватятся.

Мой отец здесь?.. Как это может быть?..

Мысли метались в голове. Я ведь думала, что никогда его не увижу, что ему плевать на меня. А получается, что… нет?

Парень, видя мою растерянность, аккуратно подтолкнул меня в спину, удерживая на ней свою горячую ладонь. Это немного привело в чувство, и дальше я шагала сама.

Пусть я и делаю самую большую ошибку в жизни, но я хочу увидеть своего отца.

Осень выдалась необычно теплой, деревья все еще радовали частичной зеленью крон и в другой раз я, наверное, даже получила бы удовольствие от прогулки по парку, через который лежал наш путь, но меня занимали совсем другие мысли и эмоции. Мне то вдруг становилось радостно и волнительно от того, что я увижу отца, что все-таки нужна ему, раз он нашел меня здесь, то я впадала в уныние, потому что мама точно не сбежала бы из Хищных земель от него, если бы все было хорошо. Да и не рассказывала она мне о нем никогда, а это уже говорит о многом. И когда мысли принимали такой окрас, отец представлялся мне демоном во плоти, встреча с которым не принесет ничего хорошего. Из-за этой эмоциональной чехарды я так ушла в себя, что очнулась только во дворе дома, где мы с мамой сняли квартиру.

Я так и застыла на месте, пораженная этим открытием.

— А-а-а… — я пыталась сформулировать вопрос, но их появилось столько, что я не знала, на каком остановиться.

— Да, Глеб Викторович беседует с твоей матерью.

— А-а-а…

— Не знаю, о чем они разговаривают.

— Глеб Викторович — это мой отец? — спросила, снова краснея от того, что даже имени его не знаю.

— Да.

— А ты?

— А что я? — левая бровь выгнулась дугой.

— Ты кто такой?

— Я твой брат. Сводный.

Не знала, что ожидала услышать, но его слова выбили меня из колеи так, что я, больше не задавая вопросов, послушно поднялась домой. Дверь в квартиру открыли еще до того, как мы постучали. Какой-то бугай в странном костюме, которого я в полумраке коридора не разглядела, скрестил перед собой руки, окинул нас с братом оценивающим взглядом и кивнул вглубь квартиры, разрешая войти. Но уже на пороге мы услышали, как в зале кто-то ругается:

— …Ты забрала у меня ребенка и сейчас пытаешься качать какие-то права?!

— Ах ты, животное! Тебе напомнить, как ты его зачал?! И ты еще смеешь говорить мне, что я что-то тебе должна?!

— Я тогда все тебе объяснил! Просил выйти за меня замуж, но ты отказалась!

— Я отказалась вступить в твой прайд и статьвторойженой! Не путай понятия!

— Ты же знала, что Инга не была моей истинной, но я не мог от нее отказаться по многим причинам!

Внезапно в комнате стало тихо, мы стояли уже в дверях, потому услышали тихий ответ мамы:

— Я тоже не была твоей истинной. И жить в гареме, уж извини, никогда не желала, как не хочу такой судьбы и для дочери.