Книга Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия, страница 13 – Катерина Цвик

Стоило мне только покинуть кухню, как меня перехватила маменька, которой уже каким-то чудом стало известно о возможности возвращения моей магии.

— Доченька, Дусенька, почему же ты мне не рассказала! — Увещевала она меня и заглядывала в глаза, пытаясь понять, что же еще я могла скрывать после разговора со Старицей.

— Ой, маменька, меня все это так ошарашило, что понадобилось время, чтобы прийти в себя. И, честно говоря, у меня еще случаются моменты задумчивости, присущие мне все последнее время. — Решила я перестраховаться и списать свои теперешние и даже будущие странности на прошлые проблемы с головой.

От моих слов маменька чуть не бухнулась в обморок, но во время заметила, что вокруг никого нет и подхватить ее обмякшее тело тоже будет не кому. А потому лишь подкатила глаза и положила на грудь руку, будто ей не хватало воздуха. Все-таки мода падать в обморок и в этом мире, судя по всему, тоже присутствовала. Но, не смотря на некоторую театральность, я все же видела, что она действительно переживала.

— Ох, Дусенька! Не пугай меня так! Может, тебе стоит отдохнуть и прилечь?

— Нет, маменька. — Со скорбным выражением лица ответила я ей. — Старица сказала, что для полного выздоровления и возврата магии мне нужно больше двигаться и параллельно учиться, чтобы напрягать свой ум. — И, видя, что маменька предельно внимательно меня слушает, решила сразу решить проблему с учителями. — Меня ведь с десяти лет ничему толком не обучали, ведь так?

— Так доченька, так. — Тяжко вздохнула она. — Куда ж тебе было учиться, ежели не понятно было, то ли ты спишь с открытыми глазами, то ли бодрствуешь. Только, когда ела немного оживлялась и всем нам казалось, будто понимала, что вокруг творится и о чем с тобой говорят. Даже улыбалась иногда. — Всхлипнула женщина и приложила тут же выуженный откуда-то платочек к глазам.

Понятно теперь почему меня так усиленно кормили. Видимо, пытались таким образом вернуть Евдокию к жизни. Жалко, конечно, их, особенно эту пытающуюся взять себя в руки женщину. Однако, той Евдокии уже нет и никогда не будет, а вот я есть, и мне безумно обидно, что несчастную девочку так жутко раскормили и мне теперь с этим жить!

Но с другой стороны. Я ведь всего лишь подселенка в чужое тело. Что я могу знать о том, как мучились и переживали родные и близкие этой девочки все это время? Наверное, всем им хотелось увидеть хоть отголоски жизни в глазах любимого ребенка, пусть даже для этого ей нужно было всучить очередной пирожок.

Поэтому, я повернулась чуть боком и обняла женщину, положив голову ей на плечо. Просто если бы я стояла прямо, то подобный финт с моими габаритами было бы не провернуть.

Несколько минут мы так и стояли. Я, пытаясь осознать, что в этом мире у меня все же есть люди, которые обо мне беспокоились, пусть даже и принимали не за ту, кем я являлась. А госпожа Дарья пыталась до конца осознать и поверить, что ее дочь, кажется, вернулась.

«Эх, но почему же так паршиво на душе и плакать хочется? — Думалось мне. — То ли от осознания того, что приходится обманывать хороших людей, то ли от того, что своих собственных родителей мне увидеть уже не суждено. Хотя, не будь меня, а вернее моей шальной души, что каким-то непостижимым образом заселилась в тело этой девочки, то эти люди уже месяц, как потеряли даже то по сути немногое, что имели при общении со своей дочерью.