Книга Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия, страница 7 – Катерина Цвик

— Мне кажется, девушка сейчас не настроена на общение. — Очень точно понял мою мысль напомаженный и, поклонившись, отошел к другой группе людей. Братья же посмотрели на меня укоризненно и синхронно покачали головами, собираясь последовать примеру их знакомого.

В этот момент лавка под моей необъятной попой не выдержала и, оглушительно захрустев, проломилась, от чего я в мгновение ока оказалась сидящей на земле под перекрестьем взглядом всех вышедших в это время из церкви людей. Бабулька же, не смотря на свой преклонный возраст, успела шустро подскочить еще в первые мгновения раздавшегося подо мной треска, а потому, к счастью, не пострадала.

Во дворе же повисла натянутая, как струна, тишина.

Краска стыда залила сначала мою шею, а потом и лицо. Казалось, что в более нелепой и ужасной ситуации мне еще оказываться не приходилось. Где-то я слышала такое высказывание, что, мол, то, что для нас было ужасно в шестнадцать через десять лет уже будет казаться сущей мелочью. Только вот я совершенно не могла представить, что должно произойти через десять лет, чтобы данное происшествие показалось мне мелочью. Не поверите, но от этого осознания мне даже страшно сделалось. Ведь я просто всей своей необъятной попой чувствовала, что подобное развитие событий вполне возможно!

Как ни странно, но не смотря на весь ужас ситуации, я именно сейчас совершенно точно осознала, что с треском ломающихся подо мной досок проломилось и нечто внутри меня. Нечто, что все это время не давало мне до конца поверить и осознать, что я теперь вовсе не двадцатишестилетняя Дарья Сорокина, проживавшая в 21 веке, а вот эта шестнадцатилетняя толстушка Евдокия княгиня Раевская. И стыдно сейчас вовсе не какой-то непонятной оболочке, в которой находилась моя душа, а именно мне! Как бы меня ни звали! А значит и ответственность за все, что теперь происходит со мной и этим телом тоже полностью лежит на мне, и обычным нытьем делу не поможешь! И пусть тела прекрасной эльфийки для меня не нашлось, но ведь и это вполне себе ничего, живенькое! Н-да…

А пауза-то затягивалась… И тут я представила себя со стороны и поняла, что не смотря на все социальные табу сейчас однозначно грохнет смех. А потому, раз уж нельзя эту неприятность замять, то нужно весь этот кипишь возглавить! И я сначала фыркнула, а потом и вовсе от души расхохоталась. Даже и не думала, что у меня в этом теле такой заразительный смех! Народ же весело рассмеялся вместе со мной.

И здесь, во всей этой ситуации, имелся один маленький, но очень важный нюанс: смеялись не надо мной, а вместе со мной.

Наконец, когда волна хохота немного спала, и послышалось строгое:

— Ну, что стоите! Василий, Борис, помогите сестре подняться! И вообще, что у вас здесь за скамейки такие, что бабушку с девчушкой выдержать не могут!

А у меня от благодарности и умиления чуть слезы на глаза не выступили. Это ж надо, назвала меня девчушкой. Будто это и не я полтора центнера вешу.

Подавившись очередным взрывом смеха, братья тут же ко мне подскочили и с натугой подняли под белы рученьки.

— Это же Старица… — Послышался шепот из толпы.

— Да… Та самая, святая Старица-странница!

— Точно! Вон, и посох из великого дуба в руках держит!

— Тот самый посох? Не может быть!

— А ты посмотри на резьбу! Она же, как живая!