Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 11 – Ри Даль

— Ничем я не тронулась… — пробормотала, озираясь по сторонам.

Говорить получалось с трудом. Губы все иссохлись, еле двигала ими. Мысли хоть и путались в голове, а всё равно «внутри» я как будто была поживее, чем «снаружи». Слабость была лютая. Словно не ела-не пила уже несколько дней.

Память Киоры тут же услужливо подкинула осколок прошлого — так и было. Исстрадавшаясь девочка последние дни крошки в рот не брала, а перед родами ей даже воды не давали. Говорили, для её же блага. А она верила и страшно мучилась жаждой.

— То есть ты всё-таки выжила? — с каким-то раздражением констатировал Тирам.

— А как-то по-другому должно было быть? — спросила я, безуспешно укладывая в уме новый ход событий.

Трудное это дело, скажу я вам, — перемещаться в новую плоть. Такая неразбериха творится внутри, словно раскрутили на карусели, которую остановить невозможно. А тут ещё столько неудобств чисто физических.

Мамочки… Как же справиться?..

— По-другому?.. — переспросил дракарий с усмешкой. — По всей видимости, младшие служительницы что-то напутали, но мне доложили, что ты отошла к Великой Богине. Я пришёл проститься с тобой.

Тирам разговаривал с живым человеком, ну, то есть — со мной, при этом в речи его не мелькнуло ни капельки жалости. Будто он к тыкве обращается, честное слово! Я и то со своими овощами милее обходилась, чем он с собственной, между прочим, женой!

— Проститься или убедиться, что я мертва? — поинтересовалась у него, не желая, чтобы этот, пусть и крайне привлекательный, негодяй так глумился над девушкой.

— И то, и другое, — бросил небрежно Влассфор. — Ты меня подвела, Киора. Так что с твоей стороны было бы мудрым решением покинуть этот мир и больше не доставлять никому неудобств.

Ах, ты змий подколодный! Ах, ты гадёныш эдакий!

Вот было б у меня сил чуток побольше, да указка под рукой, как огрела бы прям между выразительных бровок!

Я, конечно, рукоприкладства не приемлю. Особенно с детками. Для меня это табу. Но здоровенный мужик, детина под два метра ростом с таким холёным наглым лицом и такое себе позволяет?!

Да бедную девочку тут, как рыбу, выпотрошили! Хоронить собрались чуть ли не заживо! А он!..

Я задохнулась от собственного возмущения. Ругательства так и застряли у меня в горле, но ни физически, ни морально я не могла их произнести, хотя бы понимая, что всё ещё нахожусь во дворце дракария. А тут у меня нет ни прав, ни власти, вообще никакой, даже малейшей защиты. Меня (ну, в смысле — Киору) притащили сюда, что обезьянку для потехи. Закрыли в этой спальне, и сидела она тут, куковала, пока всё не закончилось вот так — жестоко и безжалостно.

И вдруг меня прошибло потом…

— Мой сын… — вспомнила, как будто в стену врезалась с разбегу. — Где мой сын? Тирам, где мой сын?

Я уставилась на правителя умоляюще. То, что твердила мне память, казалось совершенно нереальным. Я всё напутала — переложила свою прошлую жизнь на жизнь Киоры. И хотя девочке тоже капитально не везло, не могло же так случиться, что и у этой бедняжки…

— Он умер, Киора, — обрубил Тирам Влассфор, гневно шевеля скулами. — Ты родила мне мёртвого ребёнка. К тому же без метки Дракона. Ты ни на что негодна, Киора. Совершенно ни на что.