Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 25 – Ри Даль

Ещё дважды мне приносили еду. Она не слишком отличалась от той, что мне подали первой. И если здесь таков был паёк на постоянной основе, очень вероятно, узники тут надолго не задерживались, попросту умирая от недоедания и недостатка питательных веществ. Стало быть, предшественница моя либо выбралась отсюда каким-то чудом, либо жизнь её давно угасла.

Я же за свою жизнь намеревалась биться. Покинуть вонючую камеру — план минимум, а на дальнейшие планирования ни сил, ни фантазии пока не хватало. Нужно было дождаться непосредственного вызволения, а там уж видно будет.

Вот я и дождалась…

— Подымайся, говорю! — охранник ухватил меня за руку и сдёрнул с лежанки, заставив встать на ноги.

Поскольку мне не давали ни помыться, ни переодеться, да и кормили кое-как, самочувствие моё едва ли улучшалось. К тому же появилась ещё одна проблема, которая мучила меня страшно — грудное молоко, оказавшееся совершенно ненужным…

Благо, я ещё помнила, как боролась с тем же самым в своём прошлом воплощении. И, честно скажу, эти страдания вообще сложно с чем бы то ни было сравнить, так как они имели не только физиологический характер, но и моральный, непрерывно напоминая о том, что мой ребёнок погиб.

Или всё же не погиб?..

Записка незнакомой девушки дала мне надежду. Хлипкую надежду, эфемерную, слишком отчаянную, но оттого не менее необходимую. Мне нужно было хотя бы чуть-чуть верить в то, что эта жизнь обошлась с моим ребёнком благосклоннее.

Прижимаясь грудью к холодным камням, чтобы снять жар от невостребованного молока, я упрямо повторяла себе, что должна выстоять. Лактация постепенно сойдёт. При таком питании — может, даже через неделю. Я оклемаюсь и приду в норму, просто нужно время. Мучительное время…

И, видимо, чтоб уж совсем мне жизнь мёдом не казалась, теперь меня выволокли из камеры и потащили в неизвестном направлении.

— Иди живее, — подстёгивал охранник.

Согнувшись и обняв себя руками, я поплелась по коридору.

— Куда мы идём? — спросила без особой надежды.

Мне не ответили. Чего и следовало ожидать.

Через несколько поворотов появились ступени — наверх. Наверх — значит, к свободе. По крайней мере, так мне представлялось.

Но едва выбравшись наружу — в ночной воздух, показавшийся самым сладостным ароматом во всём мире после зловония темницы, я моментально осознала, что чаяния мои полетели в тартарары.

Меня уже поджидала повозка — телега, запряжённая парой лошадей. Проблемой оказалось том, что в задней части этой повозки находилась клетка. Деревянная, грубо сколоченная. Полагаю, в таких перевозили каких-нибудь животных на рынок или на забой.

— Полезай, — скомандовал охранник, услужливо распахивая передо мной кривую дверцу.

В качестве возницы сидел какой-то неприметный мужичок. С осоловелым видом он пялился на редкие торесфальские звёзды. На меня даже не глянул. Похоже, его не очень-то интересовало, какой груз ему вверяют и для чего. Заказ оплачен, и будет выполнен.

— Полезай давай, — торопил охранник, явно нервничая.

Он всё время оглядывался и, видимо, желал поскорее отделаться от меня. Я не стала долго сопротивляться и забралась внутрь клетки, после чего дверь захлопнули, заперли на замок, а ключ охранник бросил извозчику. Тот ловко поймал кусок металла и вновь отвернулся.

Охранник ушёл, бросив на меня последний недовольный взгляд. Впрочем, взгляд мог быть и сочувственным, но я уже ничего не соображала, поскольку не думала, что меня упекут из одной тюрьмы в другую.