Онлайн книга «Люся, которая всех бесила»
|
– Только стриптиз? – Не только. – Вот черт. Вы оказывали сексуальные услуги? – уточнила Люся специально под запись, хоть и так все понятно было. – Оказ-с-сывали, – вздохнула навь. – Сколько вас было? – Ш-ш-шес-с-сть. – Как давно вы там работали? – Два мес-с-сяц-са. – Кто вам предложил работу? – Арт-директор клуба, Ярос-с-слав С-с-сабунов. Поймал нас-с-с на выходе ис-с химичес-с-ского цеха. С-с-сказал, ш-ш-што от такой работы наш-ш-ша кож-ж-жа вот-вот облезет. Мы с-с-сказали, ш-ш-што плевать, нави долго не ж-ж-живут. – Лет десять, да? – отозвалась Люся. – Достаточно долго. – Тогда он предлож-ж-жил нам денег. – Зачем вам вообще деньги? – У нас-с-с ос-с-сталис-с с-с-семьи. Много ли они думали о своих семьях, когда травились и вешались? Люди и нелюди – все одинаково с прибабахом. Любопытно, что бездушные нави заботились о живых родственниках, а вполне одушевленные тупые тетки отказывались от младенцев в роддоме. Иногда Люся ненавидела всех без разбору. – Сколько вам платили? Навь ответила. Получалось довольно щедро. Уж точно выгоднее, чем в химическом цехе. – И что случилось? – Мы с-с-стали пропадать. Возможно, прямо сейчас Люсе захотелось вернуться в свою постель и больше ничего не знать. Но это не точно. Сглотнув, она подумала, какой резонанс вызовет эта история, и дышать стало легче. – Что значит – пропадать? – С-с-сначала пропала Галя. Прос-с-сто ис-сщ-щезла без с-с-следа. Ее вещ-щ-щи были на мес-с-сте. Мы подумали, прос-с-сто с-с-сбеж-ж-жала. Потом пропал Ваня. И мы наш-ш-шли перья в мус-с-соре. – Клиентам позволялось убивать навей? – Некоторые любили играть с-с-с ос-с-синой. Причщ-щ-щинять боль. Мож-ж-жет, теряли тормоза. Мы с-с-самоубийц-с-сы. Но мы не х-х-хотим умирать. – Логично, – хмыкнула Люся, больше ничему не удивляясь. – Можешь назвать имена клиентов? – Нес-с-сколько. И навь перечислила парочку неизвестных имен и одного владельца бетонного завода. Прелесть какая. Сколько денег ни имей – все равно мало. Надо чуть больше развлечений. – Что случилось потом? – Мы х-х-хотели уйти. Не дали. – И вы устроили пожар? – Обычщ-щ-щно мы выс-с-ступали на закрытых вечщ-щ-щеринках. Клуб в такие дни закрывалс-с-ся под ос-с-собых клиентов. Но с-с-сегодня – открытая ночщ-щ. Много людей. Реш-ш-шили подж-ж-жечь, да. Удрать в с-с-суматох-х-хе. – Получилось? – Не знаю. У меня – да. Других-х-х я потеряла. – Не хочешь пойти в полицию? – Неа. У навей нет граж-ж-жданс-с-ских прав. Мы не мож-ж-жем быть потерпевш-ш-шими. – И что собираешься делать дальше? – Прос-с-сто быть. У моей с-с-семьи в С-с-сиреневке домик. Люди не отличщ-щ-щают одну навь от другой. Остаток дороги Люся продолжала задавать вопросы – навь не отличалась особой разговорчивостью, возможно, потому, что обычно никто и не хотел с ней разговаривать. Высадив ее возле Сиреневки и развернувшись, Люся открыла все окна и с наслаждением втянула носом морозный воздух. В салоне пахло подвалом. Потом остановилась на обочине и скинула аудиозапись Зорину. Вылезла из машины, прошлась туда-сюда, досадуя на то, что забыла трость. Позвонила ворчливому бояну. – Что? – недовольно спросил Зорин, и не думая здороваться. – Олежка, у нас супер-пупер-бомбический материал. – Я догадался, – вздохнул Зорин, – четыре утра. – Ты же любишь рано вставать! Я скинула тебе интервью с навью-проституткой, которая рассказала о том, что добропорядочные жители нашего города убивают их во время секса. |