Книга Горгона и генерал, страница 139 – Тата Алатова

Без Свона, без стилетов, без пистолетов.

Вот до чего её довел этот Трапп!

Развернувшись, она увидела фигуру в темном плаще.

— А, — Гиацинта спустилась по ступенькам вниз, опираясь на трость, которую вынуждена была пока использовать. — Придумали, королевой какой страны я могу стать?

— Алпании, например.

— Это же крохотная деревушка, населенная дикарями. Издеваетесь?

Узкий кинжал сверкнул из-под черной ткани.

— Сразу бы так и сказали, — понимающе протянула Гиацинта. — В последний раз архивами Крауча пользовалась женщина по имени Люси Смолл. Она собиралась шантажировать короля Стивена. Люси проводит вас к ним. Если она вас приведет не туда, то вы же сможете её переубедить, верно?

Фигура исчезла.

— Господи, — пробормотала Гиацинта ей вслед, — что за нелепые люди меня преследуют?

Разумеется, она перевезла архивы сразу после визита Люси.

Это же очевидно!

В начале весны на короля Джона было совершенно первое нападение, он получил контузию и в ответ заключил Стива в соседнюю камеру с Гарольдом Бронксом.

Это вызвало цепь гневных публикаций в газетах, обвиняющих Джона, прилюдно простившего брата, в непоследовательности.

Траппу тоже доставалось от писак, которые задавались вопросом, не потерял ли генерал все свои боевые навыки и не пора ли его заменить кем-нибудь помоложе.

В конце концов. Гиацинта категорически запретила всем домашним приносить в особняк газеты.

В это же время Шарль, мрачно слонявшийся из комнаты в комнату, вдруг закатил настоящую истерику, обвинив свою мачеху в безразличии, эгоизме и бескрайнем себялюбии.

— Мы так давно не знаем, что происходит! Может, нас уже завоевали! Может, все наши войска уже разгромлены! — кричал он. — Ты даже не знаешь, жив Трапп или нет, и преспокойно музицируешь!

Холодно-спокойная Гиацинта молча выслушала все эти упреки, а когда Шарль более-менее успокоился, коротко бросила:

— Вон отсюда. Питер, проводите.

Никто не целом мире не будет кричать в её присутствии про мертвых генералов.

Вскоре Шарль покинул столицу и отправился на восток. Вот Розвелл сразу обрадуется и как начнет громить врагов!

Первые вести пришли с ярким мартовским солнцем.

— Трапп ранен, но жив, — кричал Свон, бегом поднимаясь по лестнице. — Большая битва в Черноголовом поле! Огромные потери у обеих армий, но мы победили! Мы наступаем! Ход войны переломлен!

Гиацинта, в одной сорочке, выскочила в коридор.

— Что значит ранен? — спросила она так сердито, как будто это Свон недоглядел.

Тот смешался.

— Руки и ноги на месте, — отрапортовал он. — Генерал снова в строю и побеждает! Говорят, это он перекрыл все дороги, потому что проводил какую-то хитрую военную операцию.

— Мерзавец этот ваш генерал, — совершенно вышла из себя Гиацинта и вернулась в свою спальню, громко хлопнув дверью.

Второе письмо Траппа было еще короче первого.

«Что значит — упала с лошади? Гиацинта, я убью Свона».

Она даже на оборотную сторону заглянула — это всё? Он что, умер бы, если бы написал еще несколько слов?

Неожиданно для всех умер Найджел Бронкс-старший, и Гиацинта, как полноценный член семьи, была вынуждена отправиться на похороны.

Многочисленные дети и внуки выглядели столь обескураженно, словно никогда не ожидали такого исхода событий.

Король Джон не соизволил явиться на это самое крупное светское мероприятие сезона. Зато прибыл советник Трапп, и Гиацинта ежилась от пронзительно-холодных взглядов, которые на неё бросал отец Бенедикта.