Книга Горгона и генерал, страница 79 – Тата Алатова

К её новому нарядному платью были пришиты пуговицы с солдатского кителя, а к плечу приколот аксельбант.

— Что ты собираешься с этим делать? — заинтересовался Трапп.

Она, разумеется, не ответила, дернула шторы сильнее, отскочила от рухнувшей гардины и чихнула от пыли.

После чего достала из кармашка своего платья записку, сунула её Траппу и поволокла шторы вместе с гардинами в сторону кухни.

— Сумасшедшая, — сказал Паркер боязливо. — Вы знаете, что по утрам она продает пирожки, а после обеда работает у некой Люси Смолл прачкой? И я могу поклясться, что ночью… Ну помните того капрала с пышными усами?

Трапп не ответил, разглядывая торопливые строчки на бумаге.

«Мой возлюбленный Порк! Жду тебя этой ночью у Беатрисы. Твоя прекрасная Бэсси».

У горгоны был безупречный почерк, словно она действительно очень старалась хорошо учиться. Сам Трапп до сих пор писал, как курица лапой, несмотря на своих многочисленных гувернеров.

— Это ловушка, — сказал Паркер мрачно. — Эта женщина крайне заинтересована в том, чтобы вы пропали с лица земли до того, как притащите в столицу настоящего короля. Вы же понимаете, да?

— Конечно, — согласился Трапп, сминая бумажку.

— И все равно пойдете?

— Разумеется.

— Возьмите с собой кого-нибудь, по крайней мере, — озабоченно попросил Паркер.

— Ну знаете! На свидания я пока еще с охраной не бегал, — фыркнул Трапп.

— Это не свидание, а какая-то военная хитрость, — печально вздохнул верный камердинер.

— Вы совсем идиот? — встретила его горгона, стоило Траппу войти в пышные покои борделя.

На ней было какое-то совершенно неприличное платье, не оставляющее простора для воображения.

— Что за наряд, дорогая? — смеясь, спросил Трапп. — К чему эта куртизанщина?

— Люблю выглядеть аутентично, — заявила гематома самодовольно. — Но как вы посмели сюда заявиться? Неужели не ясно, что это слишком опасно?

— Действительно опасно? — ухмыльнулся Трапп, развалившись на огромной кровати.

Горгона села рядом, изящно расправив полупрозрачные юбки. Она была бледнее обычного, и в её движениях сквозила не свойственная ей нервозность.

— Вы не должны шляться в одиночку в такое время, — принялась она его воспитывать. — Вы хоть представляете, сколько групп сопротивления следят за каждым вашим шагом? Вы думаете, так легко взять столицу? Варкс все еще на стороне короля, а за Гарольдом Бронксом, которого вы так нагло арестовали, стоит немало верных ему людей! А что делаете вы? Бежите в бордель из-за какой-то записки!

— Ваша ненависть ко мне приобретает причудливые формы, — заметил Трапп, находя её руку и поднося к своим губам.

— Я все еще ненавижу вас, — сообщила Гиацинта, запнувшись. — Просто не ожидала, что вы действительно сюда придете.

— Вы зовете — я прихожу, — напомнил Трапп и поцеловал тонкое запястье. — Разве не всегда так было?

— Вы совершенно невыносимы, — прошептала Гиацинта надломлено, и усталые нотки в её голосе отозвались в генерале странной болью.

— Иди сюда, — попросил он, не зная, что ему делать с этой неизвестной раньше болью, и когда Гиацинта потянулась к нему, накрывая его губы своими губами, стало всё только хуже. Потому что внутри этой женщины плескалось столько отчаяния, словно они находились на краю пропасти, и падение было неизбежным. Её волнение дрожью отражалось в Траппе, и он пытался поделиться своей уверенностью, как мог. В поцелуях и прикосновениях, в том, как медленно он тянул вниз ткань её невесомого платья, генерал словно пытался окутать Гиацинту обещаниями, что всё будет в порядке.