Книга Дочь атамана, страница 82 – Тата Алатова

— Но я ведь писал… — жалобно проблеял Плахов, — ведь мне был оказан крайне недружелюбный прием… Девица та экзальтированна и твердо намерена уйти в монастырь, а в усадьбе творится какая-то чертовщина…

— Канцлера не интересуют ваши жалкие оправдания, — надменно оборвала его Саша. — Кажется, не так уж сложно соблазнить неопытную девицу, запертую в безлюдной глуши. Или вы просто решили идти поперек воли канцлера?

— Нет-нет, — с отчаянием вскричал Плахов и вдруг рухнул на колени: — Не губите! Я… приложу все усилия! Выкраду, если понадобится!

Выкрадет он! Саша гневно вспыхнула и закусила губу, чтобы не сказать лишнего.

Однако канцлер ловко управлялся со своими марионетками — вон какого страху нагнал на сиятельного графа.

И мерзко, и пугающе.

Она посмотрела на Михаила Алексеевича, молча ища у него совета.

— От краденой девицы, — произнес он спокойно, — хлопот с Лядовыми не оберешься.

— Но я не знаю, как еще совладать с барышней так быстро! — воскликнул Плахов. — Времени все меньше, маленькому Андре все хуже, а ухаживания, свадьба, отъезд за границу — дело долгое. Может, лучше дать Лядовой принять постриг и тихонько забрать ее из обители?

Саша ничего не поняла.

Кто такой этот Андре?

Однако небесные глаза Михаила Алексеевича потемнели, и он коротко кивнул с таким видом, будто вполне владел темой беседы.

— Это разумно, — произнес таким чужим голосом, что у Саши мурашки на руках высыпали. — Александра Александровна действительно готовится к монашеству, так что напишите Карлу Генриховичу о своем плане. Я вас поддержу и отправлю схожее послание.

— Благодетель, — всхлипнул Плахов, приподнялся и перебрался на диван. Он выглядел раздавленным и несчастным. — Признаться, — пробормотал он, как в лихорадке, — сватовство к Лядовой пугало меня. Уж больно страшна…

И Саша ощутила себя отвергнутой снова, хоть это было совсем уж нелепо.

— Кто такой этот Андре? — спросила она, когда на обратной дороге они, не сговариваясь, остановились на том же холме. Смеркалось, и все вокруг обрело нежные голубые оттенки.

— Это бесчеловечно, — глухо отозвался Михаил Алексеевич, — у меня даже думать о таком не выходит — от бешенства просто красная пелена перед глазами.

— Господи, — Саше стало так холодно, будто она оказалась на морозе в одной сорочке, — да говорите же!

— Семнадцать лет назад канцлер повторно женился. Анастасия Брянская не самого влиятельного рода, мне кажется, он выбирал себе молодую и здоровую невесту, а не возможности ее семьи. Однако трое детей умерло еще младенцами, пока наконец не родился четвертый ребенок, мальчик. Андре — это больной сын канцлера, чья жизнь, как вы слышали, угасает. Ему одиннадцать.

— О, как жаль. Но при чем тут Плахов?

Михаил Алексеевич посмотрел на нее с такой болезненной нежностью, что у Саши все затрепетало внутри.

— Не уверен, это всего лишь мои догадки. Вы нужны великому канцлеру, чтобы спасти его сына. Боюсь даже представить, какой ценой, — ведь граф не напрасно говорил об отъезде за границу. Думаю, что канцлеру необходимо организовать ваше исчезновение так, чтобы Лядовы не сразу переполошились и не кинулись искать вас в Грозовой башне. Что может быть естественнее супругов, отправившихся в путешествие?

— Мое исчезновение? — переспросила Саша. — Вы хотите сказать… что для исцеления Андре мне потребуется исчезнуть… насовсем?