Книга Нас с тобой трое, страница 69 – Тата Алатова

— Что? Простите…

Тимур метнулся в туалет, где его наконец вырвало. Он долго умывался холодной водой, пытаясь потушить свою пылающую голову.

— Но в газетах писали, что соседи слышали, как Лиза кричала «нет, папа, нет».

— Папа, мама… Люди слышат то, что готовы услышать. Отчим, напавший на свою падчерицу — это так стереотипно, понимаете. Это похоже на правду.

Тимур сел на кровать рядом с Анфисой.

— Почему же Лиза молчала?

— Сначала от шока. Наталья вложила в её руки нож, и она так и держала его до приезда полиции. А потом ей стало все равно, что происходит. Лиза не разговаривала около года, отказывалась от встреч со мной. Но потом жизнь взяла свое, и она стала приходить в себя. Когда, наконец, она согласилась на свидание, то заверила меня, что ей нормально в колонии. Спокойно, сказала она. И, наконец, объяснила, как жила все эти годы и что произошло в тот день. Я ощутила себя самым слепым, никчемным, бесполезным существом на планете. А Лиза попросила просто всё оставить, как есть. Она не переживет новых допросов, заверила она.

— И вы оставили.

— Да. Наталья говорила мне, что занимается апелляцией, но по факту этого не делала.

— Как же она смеет показываться Лизе на глаза?

— Она верит, что это Лиза во всем виновата. Что она дважды лишила её любимых мужчин.

— Мой отец знал об этом?

Анфиса кивнула. Её старое, уставшее лицо казалось бесконечно несчастным.

— Руслан держал Наталью на расстоянии. Угрожал пересмотром дела и тем, что Лиза даст против неё показания. Она бы никогда на это не пошла, но Руслан умел блефовать. Он заставлял ходить Лизу на психотерапию, и она ненавидела это. Но не могла ему отказать. Он превратил дикую, замкнутую девушку в относительно нормального человека. Поэтому та история с лезвием так потрясла нас — мы-то думали, что в Лизе не проснется безумие её матери. Поэтому, Тимур, вместе с Лизой ты впускаешь в свою жизнь и её ненормальную мать. Ты должен понимать это. Если ты не готов… я пойму и попытаюсь объяснить это Лизе.

— Поэтому она так цеплялась за него? Он напоминал ей отчима? — спросил Тимур, впервые в жизни испытывая к отцу нечто вроде… благодарности?

— Лиза не умеет любить наполовину. Исключительно до самой смерти. Но имей в виду, барашек, что умирают всегда мужчины.

Тимур хрипло рассмеялся.

— Слишком драматично, Анфиса. Давайте снизим градус. Как ваша шейка бедра?

— Мне не было так хорошо лет двадцать. Обезболивающие творят чудеса. Завтра с утра я сдам анализы, и если все будет хорошо, отправлюсь на операционный стол. Звучит захватывающе.

Анфиса вдруг подняла руку и погладила Тимура по щеке.

— Я бы рада сказать, что всё осталось в прошлом. Но, думаю, тебе придется нелегко.

— Вы тоже хотите, чтобы мы с Лизой расстались?

— О, нет. Кто же тогда оплатит мой искусственный сустав?

— Воркуете?

С пакетами в руках Лиза вошла в палату. Белый халат был накинут поверх спортивного костюма.

— На улице ужасная метель, — пожаловалась она. — Город стоит. Тимур, может, переночуешь с нами?

— С удовольствием. Кто же в здравом уме откажется от ночи в кресле.

— Оно раскладывается.

Он забрал у неё пакеты и не удержался от короткого объятия.

— Бабушка, что ты с ним сделала? — спросила Лиза. — Наш нелюдимый мальчик похож на ягненка.

— На агнца?

Утром, шагая по занесенному снегом городу, Тимур размышлял о том, на что же он копил все эти годы деньги. Он действительно всегда был очень бережливым, и школьные копилки сменились банковскими счетами. Что он хотел сделать с этими деньгами? Купить машину? Отправиться в путешествие? Купить себе дачу в глухой деревне?