Книга В самом Сердце Стужи. Том III, страница 69 – Александр Якубович

— Виктор, вы идете?

Эрен, которая все празднование провела подле меня, и которая вероломно отказалась идти вместе со мной к чучелу — а почему вероломно я понял, только когда ткнул в солому факелом и меня тут же обдало облаком вонючего дыма — сейчас держалась за мой локоть и всем своим видом намекала, что пора закругляться.

Я посмотрел на жену и представил, что бы она сказала, если бы я задавал ей такие же вопросы, какие задавал Петеру. Касательно брака, добрачных связей и всего прочего. Наверное, услышал бы много раз слово «неприлично» или «недопустимо», а также прослушал курс «благовоспитанной леди» в исполнении дочери графа Фиано.

Иногда меня тяготило такое строгое воспитание Эрен, а иногда — казалось, что именно из-за него я ее и полюбил. Точнее, смог разглядеть истинную красоту этой девушки, так как не имел доступа к ее телу. Мог вести беседы, мог наблюдать за ее работой, а из физического долгое время мне были доступны только легкие прикосновения к тонким пальчикам, когда я обучал ее письму своей ручкой с железным пером. Наверное, именно эта воздержанность и помогла мне взглянуть на Эрен, как на человека, а не просто как на красивую молодую жену, которую сосватал мне лично король Эдуард.

Ценил бы я Эрен так же, если бы наша брачная ночь прошла более успешно? Самому себе мне хотелось сказать «конечно же», но умом я понимал, что это лишь дешевая бравада, либо же эта фраза целиком звучит как «конечно же, нет».

Наша утренняя ссора заставила меня на многое посмотреть иначе.

Эрен стала смелее, Эрен стала требовательнее. Там, где она робко замирала раньше и пряталась в тени теперь стояла воинственная фигура, готовая дать бой. Это не хорошо и не плохо. Я не создавал новые эмоции внутри её разума, а лишь показал дорогу для уже существующих. Этот гнев, эта едкая обида и эти недомолвки были в ней всегда — сегодняшний день отличался лишь тем, что моя жена нашла в себе силы признаться в существовании этих чувств, не заметать их под ковер, превращая легкую царапину недопонимания в нарывающую гнойную рану тяжелой обиды.

Но мне теперь следовало быть осторожнее. Чем выше я поднимал Эрен из пучины ее собственных предрассудков, чем более сильной и самостоятельной я ее делал, тем меньше она была мне подконтрольна. Мне и не нужен был этот контроль, я никогда его не хотел — иначе бы просто оставил ее в том зародыше человеческого существа, оставил бы безмолвной куклой и инкубатором для деторождения, оставил бы той тенью самой себя, которой она была изначально в день нашего знакомства.

Нет, я желал другую Эрен, но с этим желанием приходила и ответственность. Безусловное уважение, вот что было нужно. Я больше не мог отмахиваться от ее потребностей и игнорировать ее мнение. Сейчас я допустил небольшую промашку, и пока моя жена еще была слишком слаба, она все списала на мою занятость и обстоятельства, но в дальнейшем я должен быть внимательнее. Иначе все мои планы и стремления, все мои попытки наполнить эту фигуру уверенностью и раскрыть ее миру, окажутся лишь актом тщеславного самолюбования, мелочной игрой в бога и вершителя судеб, а не реальной заботой с моей стороны.

Когда мы вошли в покои, то первое, что я почувствовал — в комнате было натоплено, а из-за ширмы едва не валил пар. Я вопросительно посмотрел на свою жену, на что Эрен только пожала плечами.