Книга В самом Сердце Стужи. Том III, страница 73 – Александр Якубович

На секунду моя жена задумалась, после чего ее глаза широко распахнулись, как от осознания чего-то крайне важного. Точно поняла, что я имел в виду. На лице моей жены отразился весь возможный спектр эмоций, будто бы она нашла ответ на давно терзавший ее вопрос. На самом деле, Ларс очень серьезно оговорился, я сразу заметил, куда этот волчара смотрит.

— Именно, — кивнул я, перебивая Эрен, которая уже набирала в грудь воздух, чтобы начать говорить, — он упомянул о том, что будет вести дела для нас в Патрино и по всему Халдону. Этот прохвост не собирается слишком подолгу задерживаться дома. Заехал на недельку, проведал жену, и дальше, в путь… Не удивлюсь, если он заведет себе еще и вторую семью в Патрино.

— А… — Эрен казалась сбитой с толку, но быстро взяла себя в руки. — Да, думаю так и будет. Но это уже проблемы Хильды, мы ведь ее предупреждали, так?

— Именно, — согласился я.

Настроение заметно улучшилось, ведь пусть и под давлением Эрен, но одна большая проблема была решена. Мне же было пора отправляться в город, обратно к мастерам. Крепостные скоро начнут распашку барских полей, и к этому моменту мне нужен хотя бы первый рабочий прототип сеялки.

Я уже почти дежурно поцеловал Эрен в лоб и пружинящим шагом вышел из покоев, совершенно не желая замечать задумчивого состояния моей жены.

На создание принципиальной конструкции сеялки ушло три полных дня, но благодаря тому, что делалось это сразу с мастерами, то и первый прототип вышел на поле уже на вторую неделю посевной.

Я понимал, что сложные инженерные конструкции не для меня, ведь я ограничен не только материалами, но и измерительными приборами — каждую деталь надо ковать и лить вручную, а после подгонять напильником — так что вместо тотальной экономии зерна я сосредоточился на второй функции сеялки, то есть на обеспечении равномерной всхожести.

Пообщавшись в последние дни не только с Эрен, но и с другими людьми, я выяснил, что всходили семена обычно неравномерно, отчего крестьянам приходилось подгадывать момент для того, чтобы начать жатву, то есть ждать, когда больше всего зерна уже выспело, но еще не успело осыпаться. В итоге теряли едва ли не треть урожая, потому что жать начинали, когда просто вызрела большая часть поля.

Как так получалось, местные не очень задумывались, но я догадывался, что проблема была как раз в методе сева разбрасыванием. Семена укоренялись на разной глубине, по-разному развивались и, вроде бы, произрастая на одном и том же поле, вызревали в разное время. И даже примитивное еловое боронение — это когда поле после пахоты и сева выравнивали метровым еловым стволом с обрубленными сучьями — не помогало исправить ситуацию.

Так что от борьбы за расход посевного материала я перешел, скорее, к борьбе за всхожесть этих самых семян, хоть мой опыт в агрономии был ограничен шестью дачными сотками, которые мама засаживала огурцами, помидорами и, конечно же, никому не нужными кабачками. Но семечки-то от огурцов я пальцем в банки запихивал с малых лет! И точно знал, что они должны быть на одной глубине. Так что методом проб и ошибок была собрана небольшая тележка на ширину одной борозды. Под тележкой — примитивные регулируемые плужки на расстоянии около двадцати сантиметров друг от друга, которые закапывались в землю, дай боже, на указательный палец. За ними деревянная канавка, по которой спускалось зерно, а за телегой была сразу приспособлена примитивная борона, собранная, по сути, чуть ли не из граблей. Единственное, борону пришлось делать кованную, из железа, потому что деревянные зубья не прошли испытания и быстро обломались, но материалов хватило, а работа не требовала большой точности, так что с ней справились едва ли не подмастерья.