Книга В самом Сердце Стужи. Том II, страница 54 – Александр Якубович

Мои руки сами скользнули по талии Эрен и я обнял ее в ответ, прижал к себе, словно пытаясь украсть побольше ее тепла, чтобы снова почувствовать себя живым.

Я не знаю, как она поняла тяжесть груза, что легла на меня в этот день, но я был благодарен ей за ее молчаливое участие, за то, что она изгнала своим теплом этот внутренний холод. Ведь только ощутив легкие касания ее рук, я снова почувствовал себя живым, почувствовал, что я сижу в покоях в замке, а не болтаюсь в петле на том самом помосте.

Последующие после казни бургомистра дни прошли в хлопотах, и мы не говорили о том, что случилось в спальне, хотя мне казалось, что жар от ладоней супруга на моей талии не покидал мое тело еще несколько дней. Барон был все так же сдержан и вежлив, держал дистанцию и единственное, что переменилось в нем — он стал иногда мне улыбаться. Искренне, без иронии или насмешки, как улыбаются близкому другу.

По настоянию мужа, мы переписали все ценное имущество из дома семьи Легеров, после чего дружинники рассортировали его по видам и назначению. Одних только гобеленов набралось несколько больших сундуков, а была еще серебряная посуда, готовая одежда, отрезы дорогой ткани, подсвечники, восковые свечи и еще уйма различной утвари. По моим прикидкам, стоило все это добро не меньше восьмидесяти серебряных фунтов или около полутора тысяч серебряных монет.

Кроме имущества Арчибальд отдельно принес два ларца с наличными деньгами, в которых лежала тысяча монет, стопку спрятанных в подполе документов — это были долговые расписки, по которым Легер мог истребовать еще в сумме триста серебряных монет — и один клад, прикопанный в погребе. Там обнаружилось уже не серебро, а золото и прочие ценности. Были там украшения, десяток золотых монет королевства Фрамия, каждая из которых стоила по пять фунтов за штуку при обмене у королевских казначеев, и целая россыпь драгоценных камней. Так как сам горшок, в котором был закопан клад, выглядел старо, то этой тайник сделал, скорее всего, еще отец или дед бургомистра Легера, ведь упомянутая старшая монета фрамийцев была изъята из свободного обращения еще четверть века назад, указом предыдущего короля из-за чрезмерной активности фальшивомонетчиков.

— Эрен, ты хорошо знаешь законы Халдона, — по тону моего мужа я поняла, что он не спрашивает, а утверждает данный факт, — скажи, нам сделают налоговый перерасчет?

Я отложила в сторону перо и посмотрела на супруга, который сидел за своим столом и сейчас делал пометки на сорогском касательно изъятого добра.

— Перерасчет? — переспросила я. — Что вы имеете в виду, милорд?

— Ну, мы раскрыли хищения из королевской казны, ведь из-за Легера город недоплачивал налогов, изъяли имущество казнокрада и сейчас приводим в порядок записи за последние пять лет, — начал объяснять муж. — Если мы подадим новую информацию королевским счетоводам, не заставят ли они нас доплатить то, что украл Легер? Ведь в казне недоимка, которую захотят устранить.

— Это было бы несправедливо, — покачала я головой, — и вы всегда сможете оспорить подобное решение. Максимум, что могут потребовать от вас, милорд, это передать имущество казнокрада в управление короной. Ну кроме наличных средств. Они сразу идут в учет казны города.

— А если я не хочу его передавать? — спросил мужчина.