Онлайн книга «Тьма чернее ночи»
|
Он указал на четырех сов, которых нашел на картине, включая и ту, что была на фрагменте. Внезапно Уинстон отложила репродукцию и посмотрела на него: – Погоди минуту. Я точно уже видела это. В книге или, может быть, на занятиях по искусству, которые посещала в Калифорнийском государственном университете. Но, по-моему, я никогда не слышала о Ван Акене. Это он рисовал? Маккалеб кивнул. – "Сад наслаждений". Рисовал Ван Акен, но ты никогда не слышала о нем, потому что он известен не под настоящим именем. Он использовал латинский вариант имени Джером, а в качестве фамилии взял название родного города Хертогенбоса. Он известен как Иеронимус Босх. Уинстон долго смотрела на него, пока все детали вставали на места: репродукции, которые ей показал Маккалеб, имена на распечатке, информация по делу Эдварда Ганна. – Босх, – почти выдохнула она. – А Иеронимус?.. Она не договорила. Маккалеб кивнул: – Да, это полное имя Гарри. * * * Теперь оба расхаживали по салону, опустив головы, но стараясь не сталкиваться. Наверное, стороннему наблюдателю это показалось бы забавным. – Это уж чересчур, Маккалеб. Ты хоть понимаешь, что говоришь? – Я хорошо понимаю, что говорю. И не думай, что я не размышлял об этом долго и серьезно, прежде чем высказать вслух. Я считаю его своим другом, Джей. Было... ну, не знаю, когда-то я думал, что мы очень похожи. Но посмотри на эти материалы, посмотри на связи, параллели. Совпадает. Все совпадает. Маккалеб остановился. Уинстон продолжала ходить. – Он же коп! Коп, занимающийся расследованием убийств. – Ты хочешь сказать, что такое невозможно только потому, что он коп? Это же Лос-Анджелес – современный "Сад наслаждений". С теми же соблазнами и демонами. Незачем даже выходить за пределы города, мало ли ты знаешь копов, преступивших черту: торговля наркотиками, ограбления банков, даже убийства. – Да знаю. Знаю. Просто... Она не договорила. – Ты сама понимаешь, что совпадений достаточно, чтобы как минимум приглядеться. Мы... Уинстон остановилась и посмотрела на него: – Мы? Забудь об этом, Терри. Я просила тебя посмотреть материалы, а не искать зацепки. Теперь ты вне игры. – Послушай, если бы я не нашел зацепки, у тебя бы ничего не было. Сова так и сидела бы на крыше другого дома этого самого Роршака. – И большое тебе спасибо. Но ты штатский. Ты вне игры. – Я не отступлю, Джей. Это я сунул Босха под микроскоп и теперь не отступлю. Уинстон тяжело опустилась в кресло. – Ладно, поговорим, если до этого дойдет. Я еще не убеждена. – Хорошо. Я тоже. – Ну, ты устроил замечательное представление, показывая мне картинки и выстраивая свою версию. – Я говорю только, что Гарри Босх связан с делом. И тут два варианта. Либо он преступник, либо его подставили. Он очень долго был копом? – Лет двадцать пять – тридцать. Список людей, его стараниями отправившихся в тюрьму, наверное, длиной в ярд. А тех, кто побывал там и вышел, возможно, половина списка. Черт, понадобится год, чтобы разыскать их всех. Маккалеб кивнул. – И не думай, что он этого не знает. Уинстон бросила на него острый взгляд. Маккалеб, опустив голову, снова принялся ходить по салону. После долгого молчания он оглянулся и увидел, что она пристально смотрит на него. – Что? – Ты действительно видишь тут Босха, да? Ты знаешь что-то еще. – Нет, не знаю. Я стараюсь не замыкаться. Надо проверить все возможные дороги. – Ерунда. Ты едешь по одной-единственной дороге. Маккалеб не ответил. Он чувствовал себя виноватым и без напоминаний Уинстон. – Ладно, – сказала она. – Тогда почему бы тебе не рассказать мне все? И не беспокойся, я не буду в претензии к тебе, когда выяснится, что ты ошибся. Маккалеб остановился и посмотрел на нее. – Ну же, рассказывай. Маккалеб покачал головой: – Я еще не убежден на все сто. Но то, что у нас есть, выходит за рамки случайного стечения обстоятельств. Поэтому надо найти объяснение. – Так дай мне объяснение, включающее Босха. Я тебя знаю. Ты уже думал об этом. – Хорошо, но помни, на данном этапе это только теория. – Помню. Давай. – Во-первых, детектив Иеронимус Босх верит – нет, твердо знает, – что этот тип, Эдвард Ганн, совершил убийство. Далее. Далее Ганна находят задушенным и связанным, как фигура на картине художника Иеронимуса Босха. Добавь сюда одну пластмассовую сову и по крайней мере полдюжины других точек совпадения между двумя Босхами, не считая имени. Такие вот дела. – Какие "такие"? Совпадения не означают, что убил Босх. Ты сам сказал: кто-то мог устроить, чтобы мы нашли все это и свалили на Босха. – Не знаю, в чем тут дело. Наверное, интуиция. Есть в Босхе что-то... что-то эдакое. – Ему вспомнились слова Фосскюхлера о картинах. – Тьма чернее ночи. – То есть? Маккалеб отмахнулся от вопроса. Он взял со стола фрагмент с совой в объятиях человека и поднес репродукцию к лицу Уинстон. – Посмотри на эту тьму. В глазах. В Гарри есть что-то такое же. – Какая жуть, Терри! Ты что говоришь – что в прошлой жизни Гарри Босх был картиной? Господи, сам послушай, что ты несешь! Маккалеб положил лист и отошел от нее, качая головой. – Я не знаю, как сказать. Просто есть тут что-то. Совпадает не только имя. – Он сделал жест, словно отмахиваясь от мысли. – Хорошо, поехали дальше, – сказала Уинстон. – Почему сейчас, Терри? Если это Босх, то почему сейчас? И почему Ганн? Он ушел от Гарри шесть лет назад. – Интересно. Ты сказала "ушел от Гарри". Не от правосудия. – Я ничего такого не имела в виду. Тебе просто нравится толковать... – Почему сейчас? Кто знает? Но была та очередная встреча ночью в вытрезвителе, а до этого в октябре и другие – еще раньше. Каждый раз, когда Ганн оказывался за решеткой, Босх был тут как тут. – В ту последнюю ночь Ганн был слишком пьян. – Кто это говорит? Уинстон кивнула. О встрече в вытрезвителе они знали только от Босха. – Ну, хорошо. Но почему Ганн? Я не хочу выносить оценку убийце или его жертве, но послушай, этот тип зарезал проститутку в дешевом мотеле. Мы все знаем, что одни люди значат больше, чем другие, и эта была не из значительных. Если ты читал материалы, то видел – даже родная семья не интересовалась ею. |