Книга По ту сторону тьмы, страница 55 – Марика Полански

По щекам разлился румянец. Я зажмурилась, чувствуя, как низ живота заныл от острого удовольствия, а кончики ушей заполыхали огнём. В этом было нечто неправильное, постыдное. Но мне ещё никогда не было так хорошо.

Когда пальцы ведьмолова надавили чувствительную точку на стопе, и в объятой летним зноем и солнечным светом библиотеке раздался полный несдержанного сладострастия стон.

Робкий стук резко выдернул меня в реальность.

— Да?

В двери сунулась лохматая голова Тихона. Представшая его глазам картина была достойна сатирического очерка в «Столичном вестнике»: девица с задранными юбками, с недвусмысленно выглядывающими из-под них панталонами, и мужчина, закинувший себе на колени стройную ногу в чулке. Весьма пикантная, щекотливая ситуация.

От стыда я забыла, как дышать. Воздух встал комком в горле, а в моих округлившихся глазах наверняка читался вопрос: «Какого чёрта?» Хотелось провалиться сквозь землю, словно меня застали в одной постели в прокля́тым ведьмоловом! Впрочем, глядя на сконфуженную физиономию Тихона, теперь мне там оказываться нет нужды — воображение домового справилось само.

— Письмо пришло, батюшка, — смущённо пробормотал Тихон, глядя в потолок. — От Его Величества володаря.

Риваан, которого ничуть не смутило появление домового, указал на столик, стоя́щий справа от двери.

— Прекрасно. Что-то ещё?

Тихон замешкался и покраснел ещё больше. О столешницу глухо брякнула коробка, и Тихон торопливо покинул библиотеку.

В академии госпожа Раткин любила говорить: «Достоинство превыше всего. Даже если вас застали в пикантной ситуации, оно позволит выйти из него победителем». Мне стоило больших усилий сохранить спокойствие. Хотя, казалось, именно достоинства меня сейчас лишили.

Пальцы Риваана с силой ввинтились в одеревеневшую от судороги икру. От неожиданности я зашипела.

— Зачем так делать? — процедила я сквозь зубы.

— Если так не делать, судорога повторится. Придётся потерпеть.

— Я не про это, — глядя на непроницаемое лицо ведьмолова, меня вдруг охватило злое желание его пнуть и побольнее. — Вы хоть представляете, что теперь обо мне будут говорить!

— Тихон никому ничего не скажет. Он домовой, а они преданы своим хозяевам. К тому же молчаливы.

Риваан был прав. В отличие от людей домовые преданы хозяевам, которому служат. Скорее навь превратится в красавицу, чем домовой разболтает, что происходит за стенами дома.

Однако воображение уже рисовало жуткие картины моего падения. Для городских сплетников факта, что я проживаю под одной крышей с неженатым мужчиной, вполне достаточно для распространения таких грязных слухов, что вовек не отмыться.

— Домовой домовым, но молва из ниоткуда тоже не берется. Мне достаточно репутации ведьмы-двоедушника, — огрызнулась я и дёрнула ногой, убирая её с мужских колений. — Ещё не хватало, чтобы…

Пальцы больно вцепились в голень, — при всём желании не высвободишься.

— Чтобы что? — холодно осведомился Риваан, глядя так, что у меня едва не остановилось сердце.

Даже не вопросом, — тоном! — ведьмолов дал понять: слухи об интимной связи — это мелочь. Ну подумаешь, стала любовницей Охотника из Вальданы, — с кем не бывает. Пустяк. По сравнению с моим происхождением.

Я замолчала, понимая, что мне нечего ответить ведьмолову.

Наиглупейшая комедия положения. Если бы не судорога, которая свела обе ноги с такой силой, что я осела от боли на пол, и не Риваан, наплевавший на все правила приличия и разминающий одеревенелые мышцы, Тихон никогда бы не увидел того, что происходит в библиотеке.