Книга Заклинатель: Сила слова, страница 90 – Алиса Буланова

Агентами, о которых говорил Старейшина, оказались майор Гречук, лейтенант Рудкевич, и, к удивлению Алеса, лейтенант Михаль Ковальчик. Спустя сорок минут все четверо собрались в терминале международного аэропорта имени Фредерика Шопена. Расспрашивать Михаля о произошедшем с ним во время захвата Бельведера было не к месту, так что Новак просто мысленно порадовался, что тот в норме.

— Мы прибудем в Фьюмичино через два с половиной часа, спустя четверть часа после нашей дипломатической миссии. От аэропорта имени Леонардо Да Винчи до места встречи не больше трех километров, но у нас будет всего десять минут, чтобы добраться туда в час пик. Нам нужно проследить за обменом, а после любым способом не дать им увезти нашу даму в Рим.

— Думаешь, ее придадут суду Конклава? — с сомнением спросил Йозеф.

— Я не знаю, что и думать, — признался майор. — У меня плохое предчувствие относительно всего этого. Это неофициальное распоряжение, минимум информации и в случае осложнений помощи ждать неоткуда.

Алес и сам думал о том же. Пусть ему было не впервой ступать по самому краю, сейчас на кон были поставлены не только их жизни, но и мир, так что риск был слишком велик.

Ступая на трап самолета, он окинул беглым взглядом оставшийся позади терминал. Он бывал здесь раньше, но никогда не обращал внимания на детали: пассажиров и провожающих, особенности дизайна и архитектуры зданий, пейзаж окружающей местности. Алес поймал себя на мысли, что до того, как в его жизни началась череда этих непростых событий, он вообще ни на чем не заострял внимания. Его вынужденное странствие заставило его измениться, по-другому взглянуть на себя и других. Нет, он не стал ни мудрее, ни опытнее. Он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что предпримет в будущем. И ему по-прежнему оставалось лишь надеяться, что решение проблемы в нужный момент придет само собой. Просто он на собственной шкуре прочувствовал смысл фразы: «человек начинает жить по-настоящему, лишь находясь на волосок от смерти».

Нужно было поразмыслить еще кое о чем. О том, о чем думать хотелось меньше всего. Об убийстве. Все схватки, что случались ранее, были лишь разминкой, прелюдией перед настоящим действом. Сейчас Алес достиг той точки, в которой полумеры вроде оглушающих заклинаний были бесполезны и даже опасны. Новак мог лишь догадываться, со сколькими позитивами ему предстоит столкнуться в Италии. Но он четко осознавал, что даже с живучестью негатива, он не протянет долго и, что еще страшнее, подвергнет других риску, если не решится использовать заклинание Танатос (1). Он был уверен, что обладает достаточной силой для смертельного проклятия. Он помнил, что заклинатель силен ровно настолько, насколько сам себе позволяет. Так что нужно было лишь преодолеть психологический барьер, выстроенный им еще в юности, после трагической гибели отца. Лишить человека жизни в порыве злости или отчаяния казалось возможным, но вот сделать то же, отдавая себе отчет в своих действиях и полностью осознавая последствия, казалось совершенно недопустимым. Раз за разом в размышлениях своих он заходил в тупик.

— Сомневаешься в своих силах? — еле слышно произнес Михаль, перегнувшись через проход между кресел.

Похоже, и для него время полета оказалось непростым испытанием. Он, как мог, старался снять растущее напряжение. Новак в недоумении уставился на Михаля.