Книга Анжелика, страница 158 – Алекса Корр

Безусловно, если бы не поступок Мартина, я бы костьми лег, но Катрин получила бы заслуженное наказание и её вздернули бы на главной площади за все, что она совершила, но Мартин поставил точку в этом вопросе.

И я признавал его право сделать это… Бедный отец, ребенок которого пострадал по вине этой твари и теперь непонятно, что будет с девочкой дальше.

И, конечно же, я не мог допустить, чтобы он пострадал.

Записка, которую мне дал Рэйнар перед моим отъездом из столицы, делала обладателя этой записки неприкосновенным, так как в ней было указано, что «все, что делает податель данной бумаги, делается с моего согласия и моего одобрения…»

Там же стояла размашистая подпись Рэйнара и личная печать, да и написаны эти строки были на гербовой бумаге.

Разумеется, увидев бумагу, которую я ему ткнул под нос, жандарм сразу же потерял интерес к тому, что тут произошло и сразу же принял версию, что аристократка сама что-то приняла и ей не успели оказать помощь.

Да, можно было бы дать прослушать запись, которую я сделал, предать гласности преступления этой женщины, но, прав Мартин… Эта тварь получила по заслугам, а вот её сын потом имел бы клеймо на всю жизнь, что его мать была преступницей. А вредить ребенку я не хотел.

Отдал распоряжение жандармам отправить записку Картин, а потом арестовать тех, кто придет в указанное в ней место, после чего проследил, как они погрузили тело моей бывшей любовницы в телегу, накрыв его мешковиной и повернулся к Мартину.

— Собирай детей, поедете с моим человеком сначала в мое поместье, а потом подальше, к океану. А мне надо еще заехать в одно место.

После чего вскочил на коня и отправился к поместью Свирских, чтобы переговорить с бароном, благо, что ехать далеко не нужно было.

Отец Катрин оказался со своей семьей в родовом особняке. Как я понял, после скандала с Катрин, когда она в неподобающем виде побегала по столице, он предпочитал там меньше показываться и это мне сейчас сыграло на руку.

Пройдя следом за бароном в гостиную, я дождался, когда выйдут слуги и прикроют за собой дверь, после чего достал записывающее голос устройство и включил его.

Разумеется, барон Свирский сразу же узнал голос своей дочери и был, судя по его виду, шокирован её откровениями. Дав дослушать запись до конца, я выключил устройство и спрятал его в карман, после чего сказал старому барону:

— За все эти злодеяния Вашей дочери полагается казнь… И Вы понимаете прекрасно, что будет с Вашей семьей, как только я передам эту запись жандармам и будет возбуждено дело… Так вот, приговор ей уже приведен в исполнение и её тело можете забрать через пару дней в морге для захоронения… А эту запись… её я пока не буду никому передавать… Но, ровно до тех пор, пока Вы не доставляете ни мне, ни мужу Катрин никаких проблем.

Барон Свирский оказался на удивление понятливым мужиком, тут же поклонился мне и заверил, что, если бы он знал об этом с самого начала, сам бы придушил свою дочь, чтобы не позорила свой род.

На этой ноте мы и расстались. Барон пошел переваривать полученную от меня информацию, а мне уже пора была присоединиться к своему отряду и отправляться к границе.

Конечно, хотелось бы задержаться и лично проконтролировать поимку наемников, но, ситуация на границе была сложной, и я не имел права ставить свои интересы выше интересов Империи. И так был благодарен Рэйнару, что он вошел в моё положение и дал мне этот день отсрочки.