Книга Когда ведьма встречает инспектора, страница 18 – Лия Пирс

— Манон, — он шагнул еще ближе.

Она чувствовала, как её пальцы подрагивают, как будто зелье вливалось в кровь напрямую. Всё в ней знало, что сейчас он слишком близко, что не должно быть этой тяги, этого жара, но стоило ему сказать её имя, как разум снова стал ватным, а сопротивление расплавилось, как сахар на огне.

— Кай, — прошептала она.

Он притянул её к себе быстро и резко, будто всё тело среагировало раньше сознания.

Поцелуй был не осторожным и не вежливым. Он был голодным . Его ладони обхватили её талию, вжимая в себя так, будто он наконец нашёл то, что искал среди бесконечных инструкций. Она потянулась вверх, вцепившись в лацканы, а потом, без раздумий, зарылась в волосы на его затылке.

Манон не забыла его прошлый внезапный поцелуй тогда. И вот снова, то же место, тот же человек, но теперь в воздухе было больше…

Их губы снова встретились, горячо и глубоко, с привкусом прошлой ошибки и будущей беды.

Она знала, что нельзя. Знала, что всё это — иллюзия, вызванная паром, но каждое его прикосновение было как вызов: «а если не иллюзия?»

Поцелуй лишал остатков рассудка. Голова Манон закружилась и потеряла опору под ногами. Кай наклонился к её уху, и его дыхание обожгло кожу за мочкой. Манон вздрогнула, и почувствовала, как мышцы живота сжались. Он прижался к ней сильнее. Её пальцы скользнули под край его рубашки, и жар кожи под ними ударил, как раскрывшееся зелье.

Кай чуть отстранился, чтобы посмотреть на неё.

— Ты дрожишь, — прошептал он, и коснулся лбом её лба.

— Ты сам дрожишь, — ответила она. — Боишься, инспектор?

Он провёл носом по её щеке, коснулся губами виска и не ответил. Кай поднял Манон на руки так будто она была сделана из зефира и лунного света, а не из ведьминой упрямости и огня. Но в груди Манон что–то болезненно сжалось, потому что кажется, её ещё никто не держал будто никогда больше не хотел отпускать.

Её руки обвились вокруг его шеи, ногти чуть скользнули по коже. Его губы были терпкие, как вино с перцем. Каждый его шаг, будто усиленный магией, отзывался в ней дрожью от копчика до горла.

— Вы хотя бы амулет от непреднамеренного зачатия повесьте, ведьма и бюрократ! — проворчал Саймон, семеня за ними по коридору с видом уязвлённого свидетеля. — А то потом опять драма, чары на отцовство, а я крайний!

Кай не ответил. Ногой он толкнул дверь, и она захлопнулась с глухим стуком прямо перед усами раздражённого кота.

— Бессовестные, — буркнул Саймон, устраиваясь у двери. — Хоть валерьянки попью. Если, конечно, она осталась после прошлого визита этого похотливого бюрократа…

Их губы снова встретились. Поцелуй стал обжигающим, алчным, как голод после долгого поста. Манон сорвала с него рубашку, а пальцы, не дрогнув, коснулись кожи, где линии татуировки извивались, как пульсирующие заклинания. Кай дышал тяжело. Он жадно целовал её шею, затем медленно опускался ниже к ключицам, груди, словно хотел запомнить её вкус.

Он медленно уложил её на постель. Манон выгнулась под ним, а обнажённая кожа разгорячённо пульсировала от ожидания. В его взгляде было всё: трепет, похоть, нежность и сдерживаемый зверь. Его ладони скользили по её телу, по талии, по бёдрам, по животу, с такой точностью, будто он был создан, чтобы касаться именно её.

Пальцы задержались на внутренней стороне бедра, где кожа была особенно тонкой. Она вздрогнула. Он поцеловал её туда и медленно, с нажимом, а затем ввёл в неё палец. Её бедра дрогнули и Кай проник вторым пальцем. Его движения были тягучими, будто он хотел, чтобы она расплавилась прямо под ним.