Книга Два Мира, страница 42 – Лия Пирс

И сообщение самой Евы про Павла. Не зря все ниточки вели в этот чертов клуб.

Кто – то захотел поиграть со мной в игры. И, кажется, я догадывался кто.

Неожиданно телефон в руках зазвонил. На экране высветился номер следователя Гаврилова. Сердце сжалось, и я почувствовал, как напряглись все мышцы, готовые к худшему. Я заставил себя ответить, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

– Алло, – произнес я.

– У меня плохие новости, – сказал он. – По твоей просьбе, я одним глазом поглядывал за Беловой. Только что я получил информацию от дорожников, что зарегистрированный на нее автомобиль попал в аварию.

Пальцы онемели, и телефон чуть не выскользнул из руки. Я слышал, как Гаврилов продолжал говорить, что– то о дорожной ситуации и погодных условиях, но не мог сосредоточиться.

– В какую больницу её везут? – спросил я

– В Склиф, – ответил он.

– Спасибо, – коротко бросил я и сбросил звонок, уже хватаясь за ключи от машины. В голове звучало только одно слово: «Успеть».

***

Белые стены больничных коридоров давили на меня. Я мчался по приемному покою, не обращая ни на кого внимания. Вокруг мелькали люди в белых халатах, пациенты, сидящие на стульях с усталыми и обреченными лицами, звуки оборудования и обрывки разговоров сливались в единый гул. Я слышал собственное сердцебиение, оно гремело в ушах, заставляя кровь стучать в висках.

Воздух здесь был тяжелым, пропитанным запахом антисептиков и медикаментов.

На скамейке рядом с реанимацией вся в крови сидела Аня. Повернув голову на звук приближающихся шагов, ее глаза округлились.

– Лев, – прошептала она. – Ева…, – ее глаза наполнились слезами.

– Я все знаю, – сказал я. – Все будет хорошо. Тебя саму обследовали? Ты в порядке?

Аня покачала головой и посмотрела на свои дрожащие руки, измазанные в крови.

– Герман, – обратился я к другу, что безмолвно следовал за мной. – Пусть ей проведут полный осмотр. Вдруг пропустили внутренние ушибы.

– Я не пойду! – запротестовала девушка. – Я останусь здесь! Я буду ждать! Я не уйду, пока мне не скажут, что с Евой все хорошо!

Я опустился на колени перед ней, взял её холодные руки в свои, сжимая их, чтобы хоть как– то вернуть ей чувство реальности.– Послушай меня, Аня. Когда нас пустят к Еве, она же от нас мокрого места не оставит, если узнает, что о тебе плохо позаботились.

– Лев… – прошептала она снова. – А если она…

– Не говори так, – перебил я, чувствуя, как страх сжимает горло. – Все будет хорошо. Ева сильная, она справится.

Девушка кивнула и послушно пошла за Германом, оставляя меня одного. Я посмотрел им вслед, пока они не скрылись за углом коридора, и только тогда позволил себе опереться о стену, чувствуя, как напряжение постепенно сжимает плечи и грудь. Весь мир будто померк, став серым и безжизненным. В ушах продолжали звучать слова Ани, её шёпот, полные отчаяния глаза.

Я провёл рукой по лицу, пытаясь прийти в себя. В голове прокручивались все моменты, что привели нас сюда, но всё казалось неясным, размытым. Мы все ещё ничего не знали о состоянии Евы, и это неведение разрывало меня изнутри.

Подошла медсестра, мельком взглянула на меня, но, видимо, увидев в моём взгляде то, что лучше было не трогать, быстро отвернулась и пошла дальше. Я снова остался один, в тишине коридора, наполненной лишь звуками шагов и отдалёнными сигналами аппаратов.