Книга Вторая молодость Фаины, страница 95 – Адель Хайд

Алексей уверил меня, что дать недолго, всего-то пару часиков. И пока Алексе и Вера «творили», я успела с Полиной погулять, сходили с ней к её любимому ручью. Вспомнилось мне и моё детство, когда вот так же летом в лесу, вроде и на полянке, а вроде и в теньке, а рядом журчит водичка и аромат леса, смешанный с ароматом трав и ручья создаёт непередаваемую атмосферу летнего полдня. Не знаю почему, но для меня эта так и звучало.

Конечно, в два часа не уложились ни мы с Полинкой, ни Алексей с Верой. Они выползли из лаборатории к обеду, что-то весело обсуждая, а у меня глядя на них, как-то нехорошо кольнуло сердце, и я ощутила злость. Злилась я на Веру. И ничего не могла с собой поделать Умом понимала, что злость моя необоснованна и иррациональна, но она была и никак не хотела уходить.

Прошла она только во время обеда, когда, испуганно глядящая на меня Вера, спросила:

— Что-то не так, Фаина Андреевна?

Я даже сначала не поняла о чём она, а потом поняла, что, сижу и уже несколько минут пристально смотрю прямо на Веру

— Нет-нет, всё в порядке, — буквально выдавила я из себя, и вдруг поймала понимающий взгляд Алексея, и вспомнила, что именно так он смотрел на господ офицеров.

Прикрыла глаза и подумала: «Боже мой, какая же я дура!»

А к чаю, правда, чай мы пили не по английской традиции в пять часов, а по «русской», сразу после обеда, Алексей Порываев торжественно внёс первую в истории плитку шоколада с медовой нугой и орехами.

Мне предоставили возможность продегустировать кусочек шоколада первой.

Алексей внимательно следил, как я взяла и положила его на язык, мне даже показалось, что он сглотнул, когда я вдруг. не выдержав фонтана ощущений, немного застонала.

Это был лучший шоколад, который я когда-либо пробовала. Я не знаю почему, может, потому что это был свежий шоколад, я до этого никогда не пробовала шоколад сразу после изготовления, а может, потому что он был сделан здесь в моём имении.

Или потому, что сейчас пока шоколадный кусочек таял у меня на языке, Алексей сидел и, не отрываясь смотрел на мои губы.

После меня кусочки растащили все остальные, мама Веры вообще так причмокивала, что Вера снова покраснела.

А я покраснела, когда Алексей сказал, как бы он хотел назвать шоколад:

— Я решил назвать шоколад … Улыбка золотой принцессы.

И снова посмотрел на мои губы, и я подумала, что, видимо, они были перемазаны шоколадом.

Екатеринбург

Ресторан «Медведъ»

— Милейший, — мужчина, сидевший против света, подозвал официанта.

— Слушаю-с, барин, — с готовностью отозвался тот, демонстрируя кипенно-белую салфетку, висевшую на сгибе руки.

— Ко мне прийти должны. Я обычно во втором кабинете, а он у вас сегодня занят. Проводи сюда, — попросил мужчина и сунул пару монет в руку полового.

Тот склонился в легком поклоне:

— Не извольте волноваться-с, всё сделаю-с в лучшем виде.

И когда половой уже выходил, мужчина снова его окликнул:

— А кто второй кабинет-то занял, если не секрет?

Официант дёрнул головой, будто бы вспоминая. И, с готовностью поймав полтину*, произнёс:

— Князь Дулов обедают.

(*Пятьдесят копеек или полтина — монета достоинством в половину рубля)

Мужчина промолчал, и официант вышел. И так было неплохо, днём-то не очень разживёшься чаевыми.

Вскоре пришёл господин, который попросил отвести его во второй кабинет.