Книга Хозяйка заброшенного поместья, страница 11 – Наталья Шнейдер

— Про тебя-то говорили, чудом выжила, — вернулась в реальность Марья.

Я молча кивнула. Что тут скажешь?

Переступила с одной окоченевшей ноги на другую, чуть согревшуюся под одеялом.

— Неси валенки или что у тебя есть, — велела я. — И… Баня в доме где? Дров хватит?

— Так поздно уже баню топить! Пока прогреется, солнце сядет.

А в темноте в баню не ходят — в это и в нашей деревне верили.

— Хорошо, скажи, откуда воды натаскать, и дай теплую одежду. В кухне на плите согреем.

Если печку в моей комнате не топят, значит, есть еще одна. Должна же Марья была на чем-то сварить «хлебово».

Но она в который раз всплеснула руками.

— Да что ж с тобой творится, касаточка! Какое тебе воду таскать, ты ж переломишься! Две бочки в кухне стоят, сейчас согрею, а потом сама из колодца воды принесу.

Я мысленно выругалась, открыла было рот и тут же закрыла. Спорить пока бессмысленно. Не в одеяле же к колодцу бежать. Надо осмотреться немного, переодеться, а до того — вымыться.

В кухне и помоюсь, там наверняка теплее. Пусть в тазике — все лучше, чем ничего. Заодно и посмотрю, в каких условиях Марья готовит. Как бы не оказалось, что зря я согласилась поесть.

Марья облачила меня в подбитый ватой стеганый халат и повела в кухню. За дверью моей комнаты обнаружилась длинная галерея, в которую выходили еще двери. В большие, почти как витрина, окна лился свет. Похоже, здесь когда-то был зимний сад. Тут и там стояли горшки с потрескавшейся землей и сухими остатками растений. Одно окно было кое-как заколочено досками, из щелей несло холодом. Это не дом, а моржатник какой-то! Слышала я, конечно, что низкая температура в спальне улучшает сон и продлевает молодость, но надо ж и меру знать!

— Ванька, лакей, заколачивал, — сказала Марья, заметив мой взгляд. — Нос задирает, а руки из… криворукий, короче.

— Лакей? В доме есть еще… — Я осеклась: слово «прислуга» не ложилось на язык.

— Никого, кроме нас с тобой. Аспид с собой привозил Ваньку. Как привез, так и увез. Даже кухарку не взял, сам себе на спиртовке готовил.

— Что готовил? — полюбопытствовала я.

Неужели и правда сам? Не показался мне Виктор человеком, способным снизойти до готовки.

— Так он меня к себе больно не пускал. Ваньку ко мне присылал, за яйцами, толокном да ячкой. Яблоки еще сушеные брал, прошлый год много яблок было… И горничную не взял, пришлось мне тебе помогать. Может, наймешь горничную?

— Подумаю, — уклончиво ответила я. Зачем мне нанимать человека, без которого я всю жизнь прекрасно обходилась? И, чтобы не углубляться в тему прислуги, спросила: — А отчего стекло разбилось? Ветер?

Марья как-то очень странно посмотрела на меня и проворчала:

— Ветер, да. Горшками швырялся. Жаль, аспид увернулся.

Кажется, лучше дальше не выяснять. Сделав вид, будто не поняла намека, я уставилась в окно.

Просторный двор огораживали деревянные строения, стоявшие вдоль сторон прямоугольника. Назначения ни одного из них отсюда я разглядеть не могла. Впрочем, вон у того сарая снег весь истоптан подковами и видны следы от полозьев, наверное, это конюшня или какой-то местный аналог гаража. А вон в том доме очень большие окна, пожалуй, даже больше, чем в галерее, где я сейчас была. Оранжерея? Или мастерская художника? Во дворе виднелись еще простая деревянная изба и глухой двухэтажный то ли амбар, то ли сарай с навесом, под которым стояла поленница и довольно много нерасколотых чурбаков. Наверное, когда дом был полон людей и прислуги, снег в этом дворе утаптывали не хуже, чем на современных мне улицах, но сейчас лишь несколько тропинок связывали дом с колодцем, поленницей и заснеженным холмом с дверцей — погребом.