Книга Хозяйка заброшенного поместья, страница 19 – Наталья Шнейдер

Пока я разбиралась с местной валютой, Марья перестелила мне постель и сунула в нее грелку — чугунную сковородку с крышкой и длинной ручкой. Да уж, такую на ночь под бок не положишь. Я подошла к окну, поскребла ногтем наледь по краю стекла. Удивительно, как всего лишь за пять лет после смерти хозяйки дом превратился в настоящую развалюху. Топи не топи печку, грей не грей постель, а к утру все равно все выстудится. Замазка между деревянной планкой, прижимавшей стекло, и самим стеклом растрескалась и выпала, рамы кое-где перекосило. Нет, так дело не пойдет.

Марья, вернувшись, бросила на железный лист у печи охапку поленьев.

— Мне нужна ветошь, заткнуть окна, чтобы не свистели. Еще мыло и ножницы, — сказала я. — Где их можно взять? Или просто принеси, а я пока печку растоплю. Еще мне понадобится…

— Да разве ж ты растопишь, — перебила меня Марья. — Думаешь, раз обет дала новую жизнь начать, так ко всему хозяйству сразу и привычна стала?

— Откуда ты знаешь, к чему я привыкла, пока жила у мужа? — парировала я.

— Да тут и знать нечего, чай я не первый день с тобой знакома. Вот погоди, сейчас закончу, что ты велела, и принесу тебе из кладовки и ветошь, и мыло, и все что хочешь.

Я проглотила ругательство. Нянька за много лет привыкла воспитывать свою подопечную, и за один день мне этого не изменить. А она, почуяв мое недовольство, добавила:

— Уж прости меня, касаточка, старая я уже, не поспеваю за тобой. Может, сама сбегаешь?

И глянула так хитро, будто уверена была: никуда я не побегу.

Но чего бы и не сбегать. Похоже, утренняя моя слабость была вызвана не столько болезнью, сколько голодом: за чаем Марья порадовалась моему аппетиту и обмолвилась, что доктор велел больной поститься. Сейчас я чувствовала себя вполне сносно, хоть и устала немного, да и то больше от новых впечатлений, а не от дел. Заодно и кладовку обследую.

Я открыла дверь, приподняла свечу, чтобы лучше было видно. Из-под ног метнулась тень. Я выронила свечу. Не помня себя, заверещала как ненормальная, вспрыгнула на ближайший сундук. С пальцев слетели голубые искры, затрещало и запахло озоном, потом этот запах сменился вонью паленой шерсти.

Распахнулась дверь, Марья, схватившись за сердце, расслабилась.

— Как же ты меня напугала, касаточка! Разве ж так можно!

Я открыла рот, снова закрыла. Проблеяла:

— Что это было?

— Так мышка. — Марья вгляделась в темноту. — Хорошо, что свеча погасла, а то этак и до пожара недалеко. И хорошо, что ты в обморок перестала падать. Ловить некому было, не ровен час, ушиблась бы.

— Нет, я о… — Я осеклась. Признаваться, что я заискрила от страха? Или?..

Нянька, кряхтя, наклонилась, подняла за хвост дохлую мышь.

— Эк ты ловко ее молнией прижгла.

Молнией? Магия?! У меня есть магия!!!

Я тряхнула руками, но ничего не произошло.

— Да ты слезай, слезай, — проворковала Марья. — Страшного зверя этого я сейчас на двор выкину. А подружки ее, поди, оглохли да разбежались.

Я сползла с сундука, подобрав свечу, зажгла ее от Марьиной. Дождавшись, когда нянька выйдет, изо всех сил затрясла кистями.

Ничего. Какая бы магия ни была у Настеньки, подчиняться Анастасии она не собиралась.

Ну что за несправедливость? Почему все нормальные попаданки становятся как минимум герцогинями, щелчком пальцев низвергают на врагов громы и молнии и складывают штабелями рухнувших к их ногам от восхищения принцев? А у меня и дворец так себе, и магия только и годится, чтобы кота заменить, да и та не работает. Про принца и вовсе говорить нечего, скатертью дорожка.