Книга Хозяйка заброшенного поместья, страница 29 – Наталья Шнейдер

— Маменьку твою как-то барин отвлек, остыли горшки. Все испортилось, выкинуть пришлось, а так ведь по три года стояло, ничего мясу не делалось!

Насчет трех лет не уверена, но, пожалуй, такую тушенку можно есть не опасаясь: за ночь в печи простерилизуется что угодно.

Пока Марья рассказывала, я почистила и нарезала морковь и лук, сложила их в чугунок вместе с мясом и крупой. Плеснула немного воды. Сунулась в печь, сгребла угли в угол, пристроила на освободившееся место горшок.

— Может, супчик заодно на завтра поставить? — предложила я Марье.

Борщ, например. От тушенки осталось немного жира, овощи есть. Помидоров разве что я не видела в подполе, ну да обойдусь. Или без помидоров это уже будут щи?

— Осталось еще хлебово, что я тебе варила, — ответила нянька, отвлекая меня от бесполезной теории. — Завтра доедим его, а вечером поставим. Вон хоть щи серые. Крошева в подполе полная бочка.

Завтра так завтра. Честно говоря, я устала и физически, и душевно. Когда, умывшись, я добрела до спальни, едва хватило сил раздеться, и заснула я мгновенно.

Чтобы проснуться в темноте, резко, словно от толчка. Вскинулась на кровати, спросонья не сообразив, где я. Луна светила сквозь ветки деревьев за окном, покрывая комнату серебристым кружевом. Я откинулась на подушки, успокаиваясь. Старые дома полны разнообразных звуков: «дышат» деревянные перекрытия, то напитываясь влагой, то высыхая, двигаются вслед за промерзающей и оттаивающей землей стены. Поэтому скрип половиц не встревожил меня. Но он раздавался снова и снова, словно неторопливые шаги. А вот это уже, кажется, дверные петли.

Нянька бродит среди ночи, проверяет, все ли в порядке?

— Марья! — окликнула я, ожидая услышать: «Спи, касаточка, бессонница у старухи».

Но скрип затих.

Какое-то время стояла тишина, а потом половицы заскрипели снова. Я вылетела из постели как была, в сорочке и босиком, подхватив кочергу, отворила дверь комнаты. Та раскрылась неслышно, точно понимая, что лишний шум мне не нужен.

И одновременно с моей распахнулась дверь отцовского кабинета, выпуская мужскую фигуру.

Пьяница вернулся и бродит по дому? Но Петр был невысоким, коренастым и, даже сняв тулуп, не стал бы таким щуплым, как тень, развернувшаяся ко мне. Человек вздрогнул, а я едва не завопила: вместо лица был темный провал. Судорожно выдохнула. Платок. Закрыл лицо, как я вечером, только платок черный, а не белый.

Человек побежал по галерее к выходу. В свете луны, щедро льющемся в окна, было видно, что одет ночной гость как «барин» — в длинное приталенное пальто. Открылась дверь, ледяной воздух засквозил по полу, окончательно убедив меня, что тень в галерее — не привидение. Поняв, что догнать его не успею, я швырнула кочергой. Бросок вышел неловким, кочерга, загрохотала об пол, рассыпая искры. Но все же незваный гость охнул. От страха, что ли?

Я ругнулась, обозвав то ли себя, то ли Настеньку косорукой. Хлопнула дверь, заскрипели неровные шаги по снегу. Я дернулась к выходу, остановилась: не босиком же бежать? Да и не факт, что воришка, или кто он там, действительно удрал, а не притаился у двери, чтобы стукнуть меня чем-нибудь тяжелым по голове. Так что я ограничилась тем, что подкралась к двери… и обнаружила, что засова на ней нет. Вообще никаких замков нет, как это я днем внимания не обратила?