Книга Хозяйка собственного поместья, страница 16 – Наталья Шнейдер

В самом деле, наши невеликие запасы дров стремительно таяли, а тут еще непредвиденная топка. Но при чем тут Виктор?

— А всю зиму вы откуда дрова брали? — спросил муж.

Петр почему-то смутился.

— Так Марье брат помогал.

— А сам ты в лес не ездил по старой памяти. — Виктор усмехнулся непонятно чему.

— Ну что вы, барин! Я же помню, что он теперь не барыни, а ваш.

— Ох, врешь… — Виктор покачал головой, будто с ребенком разговаривал.

Петр начал оправдываться, дескать, никогда бы не посмел, и совершенно очевидно врал.

Но мне было не до того.

Если лес, который считался нашим — то есть отца Настеньки, если не ее самой, — сейчас принадлежал Виктору, то что, получается, он был одним из тех, кто растаскал имущество ее покойного батюшки за долги?

Или я чего-то не поняла.

Петр удалился, а я все еще пыталась переварить эту новость.

Видимо, лицо мое было очень выразительным, потому что Виктор нахмурился.

— Не смотрите на меня так. Мы с вами уже не раз обсуждали эту тему. Я перекупил земли у кредиторов вашего отца, чтобы они не ушли из семьи…

А семьи не получилось. Но, поскольку у мужа и жены по местным законам раздельное имущество, после развода земля останется у Виктора. А у меня — только то, что есть сейчас. Немало по моим меркам. И все же…

— И я не желаю, чтобы вы пустили их по ветру, как это уже один раз сделал ваш батюшка. Я оплатил его долги перед свадьбой, а вскоре он задолжал еще больше. — Виктор говорил все громче, все быстрее. — Вы толком не смогли ответить, как собираетесь распорядиться этим имуществом! Земля требует заботы, земля требует вложений, а вы не снисходите до хозяйства, вы…

Он осекся, видимо, поняв, что обвинение «не снисходите до хозяйства» звучит довольно глупо, будучи обращено к женщине, которая несколько минут назад возмущалась, что юбка мешает работать в саду.

— Зачем вы оправдываетесь, если считаете, что все сделали правильно? — негромко спросила я, глядя ему в глаза.

Он отвел взгляд. Буркнул:

— Съезжу за вещами.

Резким, стремительным шагом понесся к конюшне.

А кто вчера занимался его лошадью? Или он приехал в санях доктора?

Эта мысль скользнула по поверхности сознания и исчезла, вытесненная обидой. Я чувствовала себя обделенной, будто это в самом деле были мои, а не Настенькины земли. Земли, отобранные у меня, а не у нее. И кем отобранные? Человеком, который заявлял, будто его долг — заботиться обо мне и защищать, невзирая на неприязнь между нами. По крайней мере до осени.

Я вздохнула, успокаиваясь.

В конце концов, никогда я не была барыней — нечего и начинать. Я знаю, как обходиться с домом и огородом, но поля и леса — это совсем другой уровень. Уровень хорошего менеджера, который понимает, как нанимать работников и имеет средства их оплачивать, имеет контакты с оптовыми покупателями, знает, лучше ли продать зерно само по себе или смолотое в виде муки — учитывая издержки на переработку, следит за севооборотом и… И многое, многое другое, о чем я скорее всего и не догадываюсь. Виктор, если не занимается всем этим самостоятельно, наверняка держит управляющего, а я…

Все равно обидно.

Вот разбогатею и выкуплю все обратно! Пусть не в этом году, пусть потом, но непременно разбогатею, назло ему!

Я топнула ногой. Опомнившись, фыркнула сама над собой. Детский сад, штаны на лямках. Для начала надо разбогатеть, так что пошла-ка я садом заниматься. И стоило отметить в своем ежедневнике — который я завела и старательно прятала ото всех — выписать из матушкиных документов координаты тех, с кем она вела дела, сбывая выращенное и продумать, как с ними связаться. Это только сейчас кажется, будто может подождать, а потом хоп — и осень на носу.