Книга Хозяйка собственного поместья, страница 90 – Наталья Шнейдер

— Что вы несете?

Слова закончились. Просто закончились, и все.

— Не могу обещать, что это больше не…

— Я тебе дам, «больше не повторится!» — взорвалась я. Подскочила, совершенно забыв о собственной наготе, едва контролируя себя, чтобы не накинуться на него с кулаками. — Значит, орать на жену можно!

— Кричать тоже некрасиво…

— Ревновать к каждому столбу можно!

— …и за это я тоже…

— А сломать вместе с ней кровать нельзя?! Я тебе сейчас извинюсь! Так извинюсь! — Я схватила подушку и со всей дури обрушила на мужа — он едва успел выставить локоть. — Оскорбил он, значит!

В воздух взметнулись пушинки, но запаха пыли я не ощутила — наоборот, запахло озоном.

— Да я тебя сейчас сама оскорблю! Действием! — никак не могла успокоиться я. — Придумал тоже, «совестливая и благородная»!

— Это не я придумал… — Виктор поймал подушку, вырвал у меня из рук, запихнул себе под плечи.

Все еще взбешенная, я попыталась выдернуть у него из-под головы вторую. Но муж перехватил мои запястья. Я дернулась раз, другой — вроде и не больно держит, а не вырвешься.

Муж улыбнулся, глядя на меня снизу вверх. Хиханьки ему! Я рванулась с новой силой — но так же безрезультатно. Все, чего добилась, — оказалась верхом на его талии. Замерла, встретившись с ним взглядом. Виктор потянул меня за руки так, что грудь почти коснулась его лица, поймал ее губами.

— Сдаюсь, — выдохнула я.

— Нет уж. — Он заставил меня выпрямиться. В голосе прорезались уже знакомые хриплые нотки. — Ты обещала оскорбление действием, а хорошей жене подобает исполнять свои обещания.

Виктор выпустил мои руки только затем, чтобы прижать меня к себе.

— Кто сказал, что я хорошая жена? — прошептала я в его полураскрытые губы.

Вместо ответа муж поцеловал меня — нежно, так нежно и ласково, словно не этот мужчина совсем недавно с такой страстью вколачивал меня в перину. И эта тихая ласка заставила меня забыть обо всем, целуя в ответ так же нежно, будто это не я пару минут назад пыталась отлупить его подушкой. Сперва легко, едва касаясь, потом углубляя поцелуй, позволяя нашим языкам играть друг с другом, позволяя нашим губам и рукам говорить без слов, тая в нежности. Виктор распустил мне косу, волосы рассыпались по моим плечам, упали на подушку рядом с его лицом.

— Красиво, — прошептал он, ладонью прижал прядь к своей щеке, потерся об нее.

Я тряхнула головой, сдвинулась, чтобы шелковистые пряди скользнули по его груди, и одновременно ощутила его готовность. Качнула бедрами, поддразнивая — муж неровно выдохнул. Поддержал меня за талию, помогая устроиться как надо. Я снова потянулась к его губам, не торопясь двигаться, и, только когда напряжение стало совсем невыносимым, выпрямилась. Ладони мужа легли на мою грудь, и она устроилась в них, будто для того и была создана, я резко выдохнула, задвигалась, то ускоряясь, доходя почти до пика, то приостанавливаясь, глядя в затуманенные страстью глаза мужа. Снова и снова, оттягивая финал, пока муж с глухим рыком не подхватил меня за бедра, насаживая на себя, пока я сама не вжалась в него, одновременно сжимаясь вокруг, и когда снова смогла дышать, я обмякла, будто из тела исчезли все кости.

— Ты меня с ума сводишь, — выдохнул Виктор, гладя меня по спине.

Я приподняла голову, оперев на кулак подбородок.

— Ты первый начал.