Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 95 – Наталья Шнейдер

Колодец очистили в срок. Мужика, заработавшего синяк, я больше не видела — его сменил парень. «Осенью женится, — сказал про него новый старший. — Работник справный, силы много, пусть подзаработает: молодой семье каждая змейка в казну». На мой вопрос, что стало с побитым, скривился, дескать, ни с кем не посоветовавшись, хотел найденное утаить и всех под удар подставил — а ну как наниматель всю артель бы и уволил? А посоветовался бы, ему бы сказали, что мужику золото да драгоценные каменья пытаться продать — только беду на себя накликать, власти решат, что ворованное, и так насядут, что дышать невмочь станет. Я сделала вид, будто не обратила внимания на оговорку про золото и драгоценные каменья, отметив про себя, что слухи все же пошли — чего мы и добивались.

Вода снова стала свежей и вкусной, «лучше, чем была», уверяла Марья и рассказывала всем, кто не успевал увернуться, какая умница барыня, вычитала в ученых книжках, как испорченный колодец снова сделать хорошим.

Первое время я каждый день ездила верхом из одного дома в другой. Звездочка, исправно носила меня туда и обратно, больше не пугаясь — возможно, просто потому, что пугаться теперь было нечего или некого. Но все же с непривычки я уставала от этих поездок и, когда в доме снова появилась чистая вода, вернулась к себе, благо свекровь чувствовала себя совсем хорошо и больше не нуждалась в моей постоянной заботе.

«Настенька, я словно помолодела на десяток лет, — сказала как-то она. — Столько сил откуда-то взялось, наконец-то можно хозяйством заняться как следует», — и я поняла, что не стоит ей мешать. Теперь уже Виктор, перебравшись в Ольховку, каждое утро ездил к себе — проведать мать и проконтролировать, как идут дела в имении. В конюшне теперь стояли три лошади — моя, то есть Настенькина сивка, Звездочка, подарок мужа, и его Серко. Петр, которому явно прибавилось забот, радовался, что дела в усадьбе пошли на лад.

Он посватался к Дуне по всем правилам и получил отказ. Однако это не расстроило ни его, ни Дуняшу. «Так надо, касаточка, — объяснила мне Марья. — Уважающие себя родители с первого раза дочку не просватают. Вот если после третьего раза откажут — тогда и правда придется отступиться. Да только, помяни мое слово, все сладится».

В усадьбе появлялось все больше людей. Повара я все же решила не нанимать, несмотря на ворчание Марьи: «Где это видано, чтобы барыня из одного котла с дворней ела». Может, когда-нибудь и придет время для изысков вроде тех, что готовил Жан, но пока мне было не до них. Жан и посоветовал мне нанять женщину, которая на его кухне числилась помощницей кухарки, но уже давно «посматривала на сторону», как он выразился. «Лучше пусть свои сманят, чем чужие». Готовила она и правда хорошо, и моя скромная кухня ее не смутила, а свежая зелень из теплицы порадовала. Позже я узнала, что кухарка проболталась, дескать, наслышана была, что новая хозяйка бестолковая, а она во все вникает не хуже старой княгини, кое-чему у нее и поучиться не грех.

Марья, которой не по чину теперь было ночевать на кухне, переселилась вместе со своим сундуком в комнатку рядом с кладовой. Я отдала ей ключи, порадовавшись, что сняла с себя еще одну заботу. Правда, забирать к себе чай и кофе нянька отказалась, дескать, «непорядок». Я удивилась: