Онлайн книга «Поэт»
|
Обложившись подушками, я читал стихи, включив самый яркий свет. И несмотря на это, вздрагивал при малейшем шорохе, даже если из коридора доносился смех. И вот только смог успокоиться, приноровившись к уютному, устроенному из подушек ложу, как послышался резкий звонок телефона. В тот момент я читал стихотворение под названием «Загадка». Звонок заставил вздрогнуть. Казалось, он звенел раза в два громче, чем мой аппарат, оставшийся дома. «Половина первого ночи», — подумал я. Мне мог звонить только Грег Гленн из Денвера, хотя мы с ним разговаривали два часа назад. Однако, почти сняв трубку, я понял, что это не Гленн. Я не сообщал ему, в каком отеле остановился. Звонил Майкл Уоррен: — Просто хотел убедиться, спишь ли ты. А заодно узнать, до чего удалось докопаться. Снова появилось двойственное чувство. К чему вопросы и откуда эта готовность к участию? Он вел себя не так, как остальные мои источники. Однако я не мог просто взять да и отделаться от Уоррена. Это несправедливо, учитывая степень его личного риска. Решив напустить тумана, на всякий случай я сказал: — Изучаю. Сижу вот, читаю По. Жуть берет. Он негромко рассмеялся. — И как выглядит материал? В смысле, это самоубийства или... Только тут до меня дошло. — Послушай, ты откуда звонишь? — Из дома. А что? — Ты же говорил, что живешь в Мэриленде. — Ну да. И в чем дело? — Значит, это междугородный звонок? Его впишут в счет за телефон. Ты не думал о такой возможности? Что-то с трудом верится в простую беспечность, учитывая его же речи про ФБР и агента Уэллинг. — О черт! Я... я как-то не подумал. Вроде бы ерунда. Да и кому понадобится изучать мои счета? Это ведь не оборонные секреты, чтобы шум поднимать. — Не уверен. Впрочем, тебе видней. — Ладно, какая теперь разница? Что ты выяснил? — Я же говорил, просматриваю папки. Кажется, есть пара имен. Да, два или три подозрительных случая. — Ну ладно. Это уже неплохо. Рад, что игра стоила свеч. Тут я кивнул, едва успев сообразить, что Уоррен меня не видит. — Да, я уже говорил, и еще раз — большое тебе спасибо. Хочу вернуться к работе, мне не терпится дойти до конца. — Тогда я оставляю тебя с ней... Если получится, позвони мне завтра. Желательно быть в курсе того, что произойдет. — Не уверен, что это правильно, Майкл. Скорее тебе следует залечь на дно. — Хорошо, как скажешь. Наверное, я все равно узнаю об этом из газет. Ты по меньшей мере получил крайний срок выхода номера? — Ничего такого. Даже не предполагаю. — Хороший у вас редактор. Что ж, возвращайся к бумагам. Счастливой охоты. * * * Вскоре я опять погрузился в строки поэта. Он давно умер, более ста пятидесяти лет назад, и надо же, достал из своей могилы и крепко держит. По — художник настроения и ритма. Настроение всегда депрессивное, а ритм неистовый. Казалось, отдельные слова поэта и даже фразы перекликаются иногда с обстоятельствами моей собственной жизни. Дарил мне свет Немало бед, И чахла душа в тишине. Сильно сказано. Точно про меня. Хотя, конечно, так лишь казалось. Продолжая чтение, я чувствовал, как мне передается ощущение глубокой меланхолии, вечной спутницы поэта. Чувство, выраженное особенно красиво в стихотворении «Озеро». Но лишь стелила полог свой Ночь надо мной и над землей, И ветер веял меж дерев, Шепча таинственный напев, Как в темной сонной тишине Рождался странный страх во мне [3] . По будто проник внутрь моих страхов и в обрывки воспоминаний. В мои кошмары. Сквозь пропасть в полтора века поэт протянул руку, приставив к моей груди свой холодный перст. Таилась смерть в глухой волне, Ждала могила в глубине. Последнее стихотворение я дочитывал часа в три утра. Нашлось всего одно совпадение между стихотворными строками и посмертной запиской. Это были слова, взятые мной в деле детектива Гарланда Петри из Далласа: «Лежу я недвижно, лишенный сил». Текст нашелся в стихотворении «К Анни». Однако не встретилось ни одного соответствия последним мыслям Белтрана, детектива из Сарасоты. Сомнения в собственной внимательности я сразу отбросил, потому что читал медленно. Не зря просидел над книгой до утра. Такой строки просто не было. «Господи, спаси мою бедную душу», — гласила записка из дела. Наверное, последняя молитва самоубийцы действительно могла звучать так складно. Я вычеркнул Белтрана из списка. Без сомнения, слова принадлежали самой жертве. Перед тем как заснуть окончательно, я просмотрел записи, решив наконец, что детали смерти Маккэффри из Балтимора слишком уж совпадают с обстоятельствами гибели Брукса в Чикаго, и это нельзя игнорировать. Теперь стало ясно, с чего начать утром. Придется поехать в Балтимор, чтобы найти там еще кое-что. * * * Ночью опять снились сны. Один и тот же кошмар, возвращающийся ко мне всю жизнь, опять и опять. Как всегда, снилось, что я иду по льду огромного замерзшего озера. Под моими ногами бездна, покрытая иссиня-черным льдом. Кругом, во всех направлениях, не видно ровно ничего, лишь горизонт и снег, ослепительно белый, выжигающий глаза. Иду вперед, опустив голову. Слышу голос девочки, зовущей на помощь, и замираю в нерешительности. Смотрю вокруг и не вижу никого рядом. Отворачиваюсь и иду дальше. Шаг. Второй. Вдруг прямо сквозь лед меня хватает чья-то рука и тащит в дыру, расширяющуюся во льду. Хочет ли кто-то затащить меня под лед или пытается сам выйти наружу? Это всегда остается неизвестным. Ни разу и ни в одном сне я не видел ответа. Все, что удалось увидеть на этот раз, была рука, длинная и худая, торчащая из-под черной поверхности воды. Я понял, что это сама смерть. И проснулся. Свет горел, и телевизор еще работал. Сев на кровати, осмотрел комнату, не сразу вспомнив, где я и что делал вчера. Уняв дрожь, я встал на ноги. По пути к мини-бару выключил телевизор. Потом открыл дверь и, выбрав себе маленькую бутылку «Амаретто», осушил ее одним махом, прямо из горлышка. Посмотрел на лежавший там же листок с ценами. Шесть долларов. Круто, однако... Впрочем, прайс-лист я взял чисто машинально, чтобы отвлечься. Постепенно по жилам побежало тепло. Рухнув обратно на кровать, я посмотрел на часы. Четверть пятого. Нужно выспаться. Снова захотелось лечь. Укрывшись одеялом, я взял со стола томик По. |