Книга Герцогиня ищет работу, страница 122 – Анна Платунова

Здорово же нам досталось, Ронище… Интересно, если бы говорящее зеркало висело на твоей стене, что бы оно предсказало? Не иначе как «держись подальше от девчонки, от нее одни неприятности!»

— Рон… — прошептала я и, приподнявшись на локте, залюбовалась на его спокойное бледное лицо, на черные брови и высокий лоб.

Тут ресницы моего дракона дрогнули и зеленые глаза распахнулись. Он смотрел на меня, смотрел… С какой-то непонятной печалью и пронзительной нежностью, как смотрят перед неизбежной разлукой. Но какие глупости, однако, приходят в голову! Мы победили! Что теперь сможет нас разлучить?

— Привет, Рон.

Я улыбнулась и легко-легко коснулась поцелуем его губ.

— Герцогиня.

Рон даже слегка наклонил голову, будто не лежал на веранде в измятой и местами изорванной одежде, а стоял передо мной в зале приемов. Его голос звучал учтиво и отстраненно.

— Что?.. Ой…

Да, теперь Рон узнал о моем происхождении. Но какое это имеет значение?

— Глупый, ты ведь не думаешь?..

Договорить не удалось: воздух наполнился гулом такой силы, что руки сами потянулись к ушам, а мой крик утонул в вопле десятка ртов. Кричали гвардейцы отряда, кричал ректор, кричал даже папа. И только на Рона, казалось, не подействовал странный звук. Пошатываясь, он поднялся на ноги и закрыл меня собой.

На нас надвигалась толпа. Орки, покрытые ритуальными шрамами. Гоблины, сжимающие в обеих руках свои традиционные изогнутые кинжалы. Оборотень, сменивший ипостась, рычал, обнажая в оскале желтоватые клыки. Мой взгляд метался от одной фигуры к другой — я и подумать не могла, что шайка так многочисленна. Похоже, Эльм-старший долго собирал отребье по всему Ройму: прикормил золотом, что лилось рекой. Да и сейчас, видно, пообещал расплатиться сполна.

А вот он и сам — выступает впереди, стиснув между напряженных ладоней огненный шар, готовый сорваться по его первому повелению. Длинный черный плащ волочится по земле, губы сжаты. В том, как он дергал головой, пытаясь одновременно увидеть и Рона, и ректора, и Лоера, стоящего на коленях, было что-то птичье.

Заклинание «Плачущая сирена» истончилось и лопнуло, будто мыльный пузырь, оставив после себя звенящую пустоту.

Гвардейцы хватались за оружие, но слишком медленно и вяло. Трясли головами. Кто-то лупил себя по уху. Папа и Маркус быстрее остальных пришли в себя, встали спиной к спине между наступающими и Лоером. А тот приободрился и теперь неуклюже пытался подняться с колен. Связанные за спиной руки ему мешали, но губы уже кривились в ухмылке.

— Вперед! — коротко скомандовал Эльм-старший.

И сам первым бросил огненный шар в ближайшего гвардейца. Тот дико закричал, превратившись в пылающий факел. Вопль боли заглушил крик возмущения, которым разразились воины отряда, и в рев ненависти, рванувшийся из глоток неприятеля.

— Сын, ко мне! — рявкнул Эльм-старший.

Как бы ни был отвратителен отец Лоера, но он, как все фениксы, готов был до последнего дыхания сражаться за свое потомство. Слишком редко появлялись птенцы в семьях огненных птиц — раз в столетие, а то и реже. Лоер для мага-отступника был дороже дерева, дающего золотые монеты, дороже собственной жизни. Он вернулся за сыном и привел за собой всех, кого смог собрать.

Все смешалось в безумии боя: взрывались и шипели огневики, молнии с грохотом крушили останки каменных стен, выбивая острую крошку. Стоны раненых слились с победоносным кличем. И уже было не разобрать, кто побеждает, а кто проигрывает эту битву.