Онлайн книга «Девочка, которой не было. Мистические истории»
|
– Вот, милый, смотри! Видишь, детишки на стульях? А за самым маленьким, – вот же, смотри! – чья-то голова, покрытая драпировочной тканью. Наверное, это живой родственник. И Вольдемар, заражаясь маминым возбуждением, тоже принимался рассматривать чудовищные фотокарточки. – В этом что-то есть, – приговаривал мамин любовник. – Поэтично-мрачное, манящее своей неизведанностью. Однажды он принес с улицы дохлую дворнягу, мама с энтузиазмом помогала ему составлять композицию. Псину положили на коврик, пододвинули тарелку с едой, мама лично поставила рядом домашние тапочки. Получалось, как будто собака уснула… Фотография дохлой дворняги имела большой успех у знакомых футуристов, и Вольдемар был провозглашен «Первым фототанатологом» – соединителем художественной фотографии и самой смерти. Ему рукоплескали, говорили восторженные слова, а мама перестала называть его по имени и теперь обращалась к нему не иначе, как «мой Гений». Как зарождается зло? Где проходит эта тонкая грань между гениальностью и сумасшествием? Между прекрасным и богомерзким? Возможно, это безликое создание, которое они называли фототанатологией, просто требовало жертвы, как всякое великое искусство. Я помню до мелочей то серое пасмурное утро, когда мама попросила меня попозировать для дяди Вольдемара. Как она умывала меня, приглаживала волосы щеткой, как помогала надеть единственное нарядное платье, а я украдкой вдыхала запахи ее духов и пудры, наслаждаясь минутами близости с ней. Как она зашла за стул, на котором я сидела, чтобы поправить сбившуюся набок шляпку. Как накинула мне на шею свой чулок и изо всех сил затянула его. Взревел фотоаппарат, ослепительная вспышка, легкие охватило огнем, и – черный водоворот неумолимо втягивает меня, унося все дальше от жизни – вниз, вниз, вниз… Красота смерти преувеличена живыми. Теперь я это знаю. Разговоры с Элизабет Екатерина Зорина Элизабет, Лиззи, Бэтси и Бэсс Весною с корзинкой отправились в лес. В гнезде на березе, где не было птиц, Нашли они пять розоватых яиц. Но всем четверым по яичку досталось, И все же четыре на месте осталось. Разговор первый Первый раз Костик увидел ее на подоконнике старого склада. Отец занимался торговлей, и сначала товар привозили сюда. Незнакомая девочка с ногами залезла на окно и смотрела во двор. Рядом лежали шляпа со смешным пером и зонтик-трость. Она была как будто немного младше его – лет десяти, наверное. – Эй, ты что здесь делаешь? Тебя кто пустил? Девчонка оглянулась, хмуро глянула на него темными глазами и снова уставилась в окно. Черт знает что такое. – Дочка чья-то? Как тебя зовут? – мальчик уселся рядом и начал с хрустом жевать яблоко. Капли сока летели во все стороны. Молчунья поморщилась. – Ты чего это? Того? Немая? – Да что ж ты пристал-то ко мне?! Липучий, как смола! Иди куда шел! – Сюда и шел. Ты вот тут сидишь, а лето мимо проходит. Так как зовут-то? – Ну, наверное, Элизабет. Скорее всего… – Элизабет? Чудно как-то… Лиза, значит? А я Костик. Ой, то есть Константин, и не какой-нибудь, а Михайловский. Папу в городе все знают. Пойдем на улицу, огрызок выброшу. Девчонка нехотя слезла: – Мне нельзя далеко уходить. Иначе конец. Она поправила складки платья. – Выпорют? |