Книга О чём молчали города. Мистические истории, страница 131 – Наталья Костина, Дарья Корж, Адри Ани, и др.

Ноги его подкосились, и он опустился на колени, шепча слова молитвы и чувствуя, как по щекам струятся невесть откуда взявшиеся слёзы.

Ему снился кошмар. Языки пламени подбирались к привязанной к столбу фигуре. Он вскочил на помост, ринулся прямо в огонь, хотел освободить женщину, но не успел: вспыхнули одежда и волосы, пламя яростно вздулось, и он очнулся, чувствуя нестерпимый жар во всём теле.

Комната погружена во тьму, но эта тьма обитаема, она дышит, шелестит и скрипит половицами.

– Кто здесь? Это ты, Конрад?

Но нет, это не Конрад. Его денщик на днях скончался. Из тьмы проступают бледные силуэты, обретают плоть и форму. Брат Мартин, Зигфрид, Герман, Отто и другие верные рыцари и братья дружески кивают, протягивают к нему руки. Шёпот, вначале тихий, становится всё громче.

Брат Хейндрик перебирает чётки худыми, нервными пальцами, его взгляд полон гневного укора.

И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к знахарям, чтобы блудно ходить вслед их, то Я обращу лицо Моё на ту душу и истреблю её из народа её.

Генрих мечется в постели и мычит сквозь зубы. Прохладная ладонь ложится ему на лоб. Она пахнет сосновой смолой и горьким соком, приносит облегчение, прогоняет боль и дурные сны.

Он открывает глаза. Грудь горит огнем. Но в этот раз боль – ничто по сравнению с нахлынувшим невыразимым облегчением, с пронзительным счастьем снова видеть её.

– Магдалена…

– Нет, – она улыбается такой знакомой, прежней улыбкой. – Я Лена. Лежи, не двигайся, скорая уже едет. Очень больно?

Взгляд у неё тоже прежний, ясный и ласковый, и нет в нем того мрачного огня, что так напугал его при последней встрече. А головной убор какой-то чудной: серебряный обруч с вуалью, прежде она такого не носила. Вокруг волнуются и шумят незнакомые люди, среди них маячит перекошенная Пашкина физиономия. А дальше, на заднем плане, столпились бледные тени: воины с бородатыми, суровыми лицами, загрубевшими в боях и походах. Они едва различимы и всё больше истончаются, словно тают, пока не исчезают совсем. Прощайте, братья, шепчет он.

– Погоди прощаться! – смеётся девушка. – Я остановила кровь, у меня лёгкая рука, так все говорят. Рану придётся зашивать. Будет шрам, но шрамы красят воина. Потерпи немного.

Он готов терпеть сколько угодно. Лишь бы смотреть на неё, ощущать её близость. И всё то время, что проходит в ожидании скорой, они молчат, держатся за руки и думают об одном и том же.

О вещих снах, оживших призраках и таинственных нитях, связавших прошлое и будущее. И о том, что теперь всё будет хорошо.

Пензенское музыкальное училище было выстроено на месте уничтоженного кладбища. Когда рыли котлован под здание, останки вывозили на самосвалах и закапывали за городом. Говорят, в музучилище водится нечистая сила. Одну такую потустороннюю сущность студенты прозвали Флейтистом…

А на границе двух районов Пензенской области – Пензенского и Лунинского – есть станция Анучино. В пяти километрах от неё находится лесная поляна, где по ночам слышны приглушённые звуки флейты. Звук плывёт над верхушками деревьев словно свист, а услышать его можно только ночами, которые считаются мистическими. Все, кто слышал этот свист флейты, говорят, что от него становится не по себе, охватывает паника и человек чувствует недомогание. Во время этого свиста всегда видно луну: даже если в пасмурную погоду звучит флейта, тучи рассеиваются.