Книга Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте, страница 102 – Арина Остромина

– И к кому же ты пойдёшь?

– К тётушке Марте. Она наша бывшая соседка, знала моих родителей. И работает в приюте уже много лет. Меня к ней и так часто отпускали на выходные. А теперь я бы хотела и в будни у неё пожить. Тогда бы я могла нормально одеваться.

– А она согласна?

– Конечно! – Я улыбнулась. – Думаете, я бы её не спросила, прежде чем к вам прийти?

– Ладно, уговорила, – улыбнулся директор мне в ответ. – Не пропадать же таким красивым платьям! Давай уж заодно и от швейной мастерской с прогулками тебя освободим. Тогда у тебя останутся только школа и фабрика. Сейчас напишу, что тебе с завтрашнего дня требуются особые условия. Курьер сегодня отнесёт письмо, и завтра утром сможешь перебраться к своей тётушке Марте.

Днём у меня осталось немного свободного времени между швейной мастерской и вечерней сменой, и я успела сложить свои вещи. Их оказалось совсем мало: старая потрёпанная книга, которую Марта сберегла после смерти моих родителей, мамин светло-зелёный платок, который я прятала от Наставницы Фламии под свитером, мамины серые бусы, небольшой светлый камень на шнурке – подарок Валиты, у неё было несколько таких. Пузырьки с жидкостями для мытья волос, красная коробка из-под шоколадных шариков. Школьные учебники и тетради, несколько карандашей. Всё это поместилось в тонкий матерчатый мешок – у каждой воспитанницы были такие мешки для личных вещей, нас научили их шить в первый год занятий в мастерской, а потом разрешали брать обрезки тканей для новых мешков, когда старые приходили в негодность.

Этот мешок я засунула в сумку с платьями, а её спрятала под подушку. Валите и Саре велела присматривать за моими вещами, пока я не вернусь со смены. Никто из воспитанниц не решился бы трогать мою сумку, но донести Наставнице Фламии, что я принесла в приют что-то неположенное, некоторые могли бы. Конечно, я надеялась, что никто не заметил мои платья: ведь я, как обычно, вернулась из школы с большой бесформенной сумкой, плотно набитой школьными принадлежностями.

После вечерней смены, когда девочки уже спали, я пробралась к своей кровати, легонько потрясла за плечо Валиту, потом Сару. Валита сразу открыла глаза, как будто ждала моего прихода. Сара не хотела просыпаться, но я должна была с ней поговорить, поэтому безжалостно растолкала её.

– Ну как, всё в порядке? – спросила я Валиту.

Та кивнула и перебралась на мою кровать, чтобы лучше меня слышать. А я села на корточки в проходе, рядом с Сарой, и зашептала:

– Я сейчас уйду на пару недель. К тётушке Марте.

После этих слов Сара окончательно проснулась:

– Как это? Почему?

– Мне разрешили. Директор письмо написал, Наставница Фламия не могла ему отказать. Мне надо к экзаменам готовиться, а здесь это неудобно.

Сара тихо заплакала. Я взяла её за руку.

– Ну, что ты… Не надо! Это же только на две недели! – сказала я, а сама подумала: а ведь скоро я совсем уеду отсюда. Что же тогда будет с Сарой, как она тут без меня будет жить?

Про платья я не стала говорить – это бы ещё больше расстроило и Сару, и Валиту.

– На фабрике увидимся! Вы же завтра в вечернюю смену выходите, да? И я тоже! От работы-то меня никто не освобождал!

Мы обнялись на прощание; я взяла сумку и вышла в коридор. Грязно-жёлтые стены поблёскивали в свете тусклой лампочки; моя тень ползла передо мной по каменным плитам пола, становилась всё короче и совсем съёжилась перед поворотом к лестнице. Мои тяжёлые ботинки громко отсчитали ступени, и я подумала: они звучат, как невысказанные слова. И, словно завершая их печальную речь, в пустом вестибюле хлопнула оконная рама.