Книга Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте, страница 29 – Арина Остромина

Тогда-то Большой Туган и решил: раз уж не получается по-хорошему завоевать авторитет, надо завоёвывать по-плохому. Больше над ним не смеялись. Даже когда он делал ошибки и получал плохие оценки. Вокруг него собралось несколько ребят – те, кто и сейчас с ним дружит. К ним никто не приставал – Большой Туган защищал их. И даже разрешал иногда немного подшучивать над ним. И звать его «Большим Туганом» – сначала только им это позволялось.

Он замолчал, а мне хотелось узнать больше. Хоть мы и учились в одном классе, но я почти ничего не помнила про первые годы в школе. Мне тогда всё время хотелось спать, я очень сильно уставала, поэтому мало что замечала – мне хватало сил только на то, чтобы слушать дарителей знаний и отвечать, когда они ко мне обращались. Я спросила:

– А с чего это началось?

– Ну, почему большой – это и так понятно. А с Туганом вот как вышло. Меня к доске вызвали, попросили написать своё имя мелом. Я как-то растерялся. Раньше-то я только карандашом в тетрадке писал. Буквы какие-то кривые получились, да и перепутал я их немножко, не те нарисовал. Вместо «Торлан» – «Туган». Ребята засмеялись, а я сначала даже не понял, что не так. Дарительница знаний мне потом объяснила. Но слово прицепилось, у меня за спиной стали кричать: Большой Туган, Большой Туган… Мне не нравилось, я всех бил за это. А потом надоело. Подумал: да наплевать, пусть зовут как хотят. Я ведь не стану хуже от этого. Туган так Туган. Так и провёл восемь лет Туганом. Привык, сам теперь так говорю о себе.

Я положила руку ему на плечо:

– Торлан… Давай я буду звать тебя Торланом, хочешь?

Он отвернулся к окну и кивнул. По улице шёл даритель знаний, и мы поспешно спрыгнули с подоконника.

Из всей школьной компании я больше всего общалась с Сарматом. Он был первым, кого я стала считать своим другом. С другими ребятами я никогда не говорила так откровенно. Правда, Торлан тоже мне доверял – про Астаю пока не знал никто, кроме меня. С Альвином я чувствовала себя неуверенно: на фоне его тонких мягких свитеров мой грубый комбинезон смотрелся ещё ужаснее, чем обычно. Я смущалась и краснела, если Альвин со мной заговаривал, отвечала невпопад и стеснялась ещё больше. А Питан и Патан просто торчали рядом с Большим Туганом на всех переменах, но на меня не обращали внимания. Может, если бы я часто возвращалась из школы вдвоём с кем-то из них, мы бы тоже смогли подружиться. Но этого не случилось.

Когда я рассказала Сармату, как попала в школу, он стал уважать меня ещё больше. Обсуждал со мной будущие экзамены, советовался о школьных предметах – какие нам понадобятся в будущем, на курсах мастеров, а какие можно учить не очень старательно.

Иногда он расспрашивал меня про девочек из приюта. Ему не давало покоя, что в школу хожу только я одна.

– Я понимаю, что ты не такая, как все. Но ведь кто-то мог сделать так же? Хотя бы попробовать? Ты бы даже помочь могла, ведь так?

– Могла бы. Если бы кто-то попросил. Но им это не надо. Слишком тяжело. Они же видят, как я разрываюсь между школой и работой. И ночами не сплю, занимаюсь. Проще без школы. Всё равно потом на одном заводе окажемся.

– А как же они живут? Без чтения, без письма? Они же не дуры, они нормальные?

Я удивлённо посмотрела на Сармата: