Онлайн книга «Жажда странствий»
— Узнайте, кто звонит, прежде чем повесить трубку! — Слушаюсь, сэр. Не прошло и минуты, как она вернулась — глаза вытаращены, наколка чудом держится на одном ухе, — но на этот раз он ничего не заметил. — Это мисс Рисколл, сэр. Из Турции. Забыв о своей палке, он чуть ли не бегом бросился в маленькую комнату, где у них стоял столик с телефоном и возле него жесткий, неудобный стул. Мистер Рисколл считал, что поговорить по телефону можно и без особых удобств. По его представлениям, телефон существует не для болтовни, а для того, чтобы сказать несколько слов по делу, он все время твердил это Аннабел, но та пропускала его слова мимо ушей. — Да?! — крикнул он в трубку. — Да?! В аппарате так хрипело и трещало, что он почти ничего не слышал. От волнения он даже забыл сесть. Горничная стояла рядом, замирая от страха и не решаясь уйти. — Мистер Рисколл? — Да! Да! — Вас вызывают из Турции. — Да знаю я! Какого черта вы тянете?! Соединяйте! — прокричал он и почти тотчас же, услышав ее голос, ощутил мгновенную слабость в коленях. — Дедушка? Ты слышишь меня? — С трудом. Одри, куда тебя занесло, черт побери?! — В Стамбул. Приехала сюда с друзьями на «Восточном экспрессе». — Проклятие! Нечего тебе там делать! Когда вернешься? Услышав его голос, такой слабый и далекий, Одри чуть было не отказалась от своей затеи. Ее охватили сомнения. Но нет, надо с ним поговорить? — Наверное, только к Рождеству. Ответом ей было гробовое молчание, и она испугалась, что их разъединили. — Дедушка! Дедушка! Он тяжело опустился на стул. Горничная бросилась вон, чтобы принести ему стакан воды. Лицо у него стало совсем серое. Верно, какие-то дурные вести, мелькнуло в голове у перепуганной насмерть девушки, а он такой старый, как он их перенесет! — Какого черта ты там делаешь? И с кем ты там? — На пароходе я познакомилась с очаровательной парой. Они англичане. Мы с ними были на Антибе. «Пусть считает, что и в Турции л с ними», — думала Одри. — Проклятие! Почему ты не возвращаешься в Англию? — Вернусь… только позднее. Сначала собираюсь в Китай. — Что-что? Горничная протянула ему стакан, но он оттолкнул ее руку. — Ты в своем уме? Там же война! Немедленно возвращайся домой! — Дедушка, ничего со мной не случится. Обещаю тебе. Я еду в Шанхай и Пекин. — Она сочла, что лучше не говорить ему ни про Нанкин, ни про Чан Кайши, не то он еще больше перепугается. — А оттуда прямо домой. — Но ты же можешь снова сесть в «Восточный экспресс», доехать до Парижа, потом — на теплоход, и через две недели будешь дома. По-моему, это гораздо разумнее. «Проклятие, — бормотал он себе под нос. — Совсем как ее драгоценный папочка!» — Дедушка, голубчик, ну пожалуйста… Мне так в Китай хочется! А потом домой. Клянусь! У него на глаза навернулись слезы. — Проклятие! Ты — как твой отец! Ни капли здравого смысла! Китай — не место для женщины! Никому там сейчас не место, кроме самих китайцев. Как ты доберешься? «Что она делает? — думал он. — Это же безумие! Вот Роланд, черт его подери, вытворял такие же штучки!» — Мы едем поездам. — Из Стамбула в Китай? Ты хоть представляешь, какой это путь? — Да! Все будет хорошо! — Что там у тебя за компания? Хотя бы приличные люди? На них можно положиться? — О да, вполне, уверяю тебя. — Брось ты эти свои дурацкие уверения! Он вне себя от гнева. Одри это понимала. Но попробуй тут что-нибудь объяснить — такое расстояние и сплошные помехи! У нее ушло восемь часов, чтобы дождаться разговора. — Как ты, дедушка, здоров ли? — Здоров… Разве тебе есть дело до моего здоровья? — Как Анни? — Ждет ребенка. В марте. — Знаю. Я буду дома гораздо раньше. — Надеюсь. В противном случае можешь вообще не трудиться. — Дедушка… Мне так жаль… — Нет, никого тебе не жаль. Ты — как твой отец. Уж если делаешь глупости, то хоть не лги, пожалуйста. Никого тебе не жаль! — Дедушка, голубчик, я люблю тебя… Она заплакала. Он не мог говорить, он тоже плакал. Беззвучно. — Что? — Я люблю тебя! — Не слышу! Она слишком хорошо знала его уловки. — Слышишь! Я говорю, я люблю тебя! И скоро буду дома… Мне уже пора идти, дедушка. Я сообщу тебе мой адрес в Китае. — Писать не буду, не жди. — Просто хочу, чтобы ты знал, где я. Он буркнул в ответ что-то неразборчивое, потом она услышала: — Ладно. — Передай поклон Анни. — Будь осторожна, Одри! И друзьям своим скажи. — Хорошо. Береги себя, дедушка. — Придется. Кто еще обо мне позаботится? Улыбнувшись сквозь слезы при этих словах, она простилась с ним. Чарльз, который все время, пока она говорила, стоял рядом, обнял ее. А она плакала, чувствуя себя бесконечно виноватой перед дедом за те страдания, которые ему причиняла. Хорошо, что она не видела его лица, после того как он повесил трубку. Он посидел, уставившись в стенку, потом с усилием поднялся на ноги. Казалось, он постарел лет на двадцать. Только он снова уселся в своем кресле в библиотеке, стараясь унять дрожь во всем теле, зазвонили у парадной двери. Мгновенно выйдя из себя, он крикнул горничной: — Кого там черт принес? Вид у него был ужасный, лицо совсем побелело. Дворецкий поспешил к двери. Пришли Аннабел с Харкортом. Они были приглашены к обеду. — Какая нелегкая вас принесла? — гаркнул мистер Рисколл. Аннабел съежилась. Она и так себя ужасно чувствует, а тут еще дед ни с того ни с сего набросился на них. — Дедушка, пожалуйста, не кричи. Ты ведь пригласил нас к обеду. Ты что, не помнишь? — Не помню! По-моему, вы это сами сочинили, чтобы пообедать у меня на дармовщину! — бросил он язвительно, глядя на внучку. Аннабел вспыхнула, казалось, сейчас она хлопнет дверью и уйдет. Харкорт поспешил успокоить ее и зашептал: |