Книга Царство бури и безумия, страница 46 – Люсинда Дарк

— Ты знала, что твои глаза сияют более ярким серебром, когда ты взволнована? — небрежно спрашивает он.

— Что? — Я изумленно смотрю на него.

Его губы изгибаются, уголок рта приподнимается. — Твои глаза похожи на звездный свет и грозовые тучи одновременно, — бормочет он, и когда он смотрит на меня, у меня возникает отчетливое ощущение, что он смотрит не столько на меня, сколько сквозь меня. Как будто он встречается с кем-то совершенно другим. — Скажи мне кое-что, — говорит он, тряся головой, словно избавляясь от неприятных мыслей. — Твои глаза достались тебе от матери или отца?

Я моргаю. — Я не совсем уверена, — честно отвечаю я.

Он выгибает бровь, и это действие выглядит скорее царственным, чем любопытным. — Ты не знаешь?

Я прикусываю язык, раздумывая, как много ему рассказать. Различать, какие истины вредны, а какие невинны, — это не совсем то, в чем я когда-либо была хороша. Не как Офелия. Не как Регис.

После того, что кажется слишком долгим, выходящим за рамки вежливости, я отвечаю ему. — Мой отец умер, когда я была маленькой, — говорю я, выбирая честность. — Я мало что помню о своей матери, но думаю, что мои глаза, скорее всего, унаследованы от нее.

— Она тоже умерла? — Вопрос, исходящий от Кэдмона, не звучит по-настоящему заинтересованно, но задан так, как будто это часть танца, который он чувствует необходимость завершить. Шаг к чему-то, чего я пока не вижу.

— Я не знаю, — повторяю я.

Он напевает, звук музыкальный и успокаивающий. Мои чувства напрягаются ближе к нему, наслаждаясь мягкими мелодичными нотками его голоса. Я стискиваю челюсть и хватаюсь за края брюк, впиваясь руками в ткань, угрожая разорвать ее со всей силой, которую я прилагаю, пытаясь оставаться неподвижной.

Кэдмон отворачивается, и из моей груди вырывается вздох, о котором я и не подозревала, что сдерживаю дыхание. — Я уверен, что ты все еще поправляешься, — говорит он, делая несколько шагов в сторону и направляясь к книжной полке. — Поэтому, когда стало ясно, что Долос намерен наказать тебя еще больше, я вызвался попросить тебя помочь мне в моих исследованиях.

— Ваших исследованиях? — Я повторяю.

Я настороженно смотрю на его спину. Мои пальцы вытягиваются по бокам, сведенные судорогой от того, как сильно я сжимала брюки. Вес клинка на пояснице и в одном из моих сапог тяжелее, чем обычно.

Кэдмон поднимает руку, и над нашими головами вспыхивает свет. Мой подбородок вздергивается вверх, когда я понимаю, что последние лучи солнечного света исчезли и все окна наверху теперь темные. Над рядами книжных полок появляется все больше огней, освещающих длинный коридор с пергаментами и древними фолиантами перед нами.

Бог Пророчеств оглядывается на меня через плечо, изгиб его губ противоречит его веселью. — Да, — говорит он. — Быть бессмертным до смешного скучно, поэтому многие из моих собратьев, включая меня, часто оказываются одержимыми тайнами мира.

Я шагаю за ним. — Что за тайны? — Кажется, этот вопрос вырывается откуда-то из глубины меня, но как только он звучит, я отказываюсь забирать слава обратно.

Кэдмон полуоборачивается ко мне, но смотрит на стопку книг перед собой, его внимание сосредоточено на томах, пока он осматривает полку. — В этом мире полно тайн, Кайра, — говорит он. — Те, что намного древнее даже Богов.