Книга Истинная из другого мира, страница 6 – Мира Влади

— Научишься. Жить захочешь, и не так вывернешься, — заржал этот философ. Противно так, каркающе, отчего я дернулась, словно меня вновь пришибло неведомой силой и тут же принялась искать глазами пути спасения.

Однако, незнакомец довольно быстро считал мой взгляд, неодобрительно покачав головой. В его холодных безумных глазах сверкнуло превосходство, от которого я сжалась, напрягшись всем телом. Он вытянул руку и медленно сжал ее в кулак, палец за пальцем, нашептывая беззвучно себе под нос неведомые мне слова. И именно благодаря этим действиям, пусть и казалось это максимальном нереальным, я тут же начала проваливаться в спасительную тьму. Лишенную боли и страданий, но отчего-то пугающую гораздо сильнее. Последней мыслью было, что найдут меня только в понедельник утром.

Приходила в себя с трудом. Голова ужасно гудела, во рту пересохло, а ещё очень болели руки. Сознание возвращалось постепенно. Я начала слышать звуки вокруг, чувствовать запахи. Но глаза открывать не спешила, насторожившись.

Во-первых, пахло сыростью и затхлостью, чего быть не должно ни у меня дома, ни в больнице. Во-вторых, теперь я точно понимала, что болтаюсь в воздухе, подвешенная за руки. Поэтому они и болели. Что-то впилось в кожу, отчего запястья затекли. Меня похитили? Это был грабитель? Но что у меня брать, кроме телевизора и ноутбука? Выкуп за меня большой точно не дали бы. Медленно, с осторожностью, я попыталась открыть глаза. Было невероятно тяжело это сделать. Казалось, веки налились свинцом. А когда все это удалось, сфокусировать взгляд удалось только со второй попытки.

Сказать, что я была в шоке — ничего не сказать. Взору моему открылась темница, прямо как в исторических фильмах или ужастиках. Темный короб помещения без окон, только на стенах два светильника друг напротив друга являлись источником света. Дверь находилась слева от меня, маня одним своим существованием. А я же сама была подвешена за руки цепями под потолком.

Сознание захлестнула волна паники. Меня похитил маньяк, и сейчас будет, как минимум насиловать, а как максимум, резать на части. Больше мое воображение ничего подкинуть не сумело. Освободить руки было невозможно, от боли в них уже хотелось скулить. Крюк, за который подвешены цепи, был полностью вбит в потолок, и вариант раскачаться отпадал сам собой. Радовало то, что я была в своей одежде. Если, конечно, пижаму с шортами можно таковой считать.

Пока я думала, что делать, засов со скрежетом открылся, и в мою тюрьму вошли двое. Первым был высокий мужчина лет сорока. У него были тонкие черты лица, как у аристократа, а темные волосы уложены в аккуратную причёску. Одет как граф. Темный костюм с удлиненным приталенным пиджаком, светлая рубашка возле горла была застегнута на массивную темную брошь. В руках трость, на пальцах поблескивающие кольца.

В иной ситуации я бы оценила его как интересного мужчину, явно богатого, с мощной энергетикой. Но сейчас он меня пугал и отталкивал. От такого хозяина жизни ждать адекватности в силу сложившихся обстоятельств не приходилось.

Второй был среднего роста, с проплешиной на светлой голове, немного сгорбленный. Одет в замызганный коричневый балахон до пола, подвязанный темной веревкой по талии. И если первый вселял страх, то второй вызывал отвращение. Тем временем они встали напротив меня, и аристократишка заговорил с горбуном. Да, я мысленно дала своим посетителям клички, что поделаешь, привычка.