Книга Анастасия, боярыня Воеводина, страница 102 – Елена Милютина

— Какая встреча, княжна! Вы так торопитесь прямо в мои объятия?

— Уйди с дороги, дурак — фыркнула Анастасия — мой отец, по-моему ясно, объяснил твоему, что надеяться на какой-то союз нечего. Ты мне не нравишься, ты почти не одарен, и совершенно мне не подходишь!

— А если я тебя сейчас зажму в угол, куда денешься? Или надеешься, что учителишка, нацепивший сабельку тебя защитит?

Фред понимал только отдельные слова, но общий смысл разговора ему был понятен. Насте этот тип неприятен, его он в расчет не принимает, и наглеет. Он шагнул вперед.

— Приставать к девушке в темном углу, после того, как она тебя отвергла, может либо дурак, либо подонок. Так что вам лучше уйти с дороги. Настя, переведи, пожалуйста!

Настя перевела автоматически, и только потом осознала, что по европейским меркам это был формальный вызов. Она попыталась что-то сказать, смягчить сказанное, но Прозоровский шагнул вперед и потянул саблю из ножен.

— Не тебе, щенок безродный меня манерам учить! — прорычал он.

Фред быстро прокручивал ситуацию в голове. Он прекрасно владел шпагой, и на его счету уже было две дуэли, тайные, так как в Провинциях они были под запретом. Так что убивать на них не убивали, но ранить было обязательно — они шли «до первой крови». Убивать было нельзя, это могло обернуться виселицей для участников. Но сейчас драться придется незнакомым оружием. Он, конечно, пару раз доставал саблю, прикидывал, как ей фехтовать, и понял, что ей в основном рубят. Хотя, колющий удар вполне можно нанести. Шпага тоже было колюще-рубящим оружием. Рапира — только колющим. Но рубящие удары шпагой наносились обычно в настоящем бою, в дуэлях считались подлыми. Но им учили. Смущала и изогнутая форма оружия. Но, в общем, он был вполне уверен. И тут, в голове у него неожиданно ясно появилось:

— «Вряд ли мальчишка владеет саблей, нацепил для красоты, но убивать нельзя, выгонят, и больше здесь не появиться. Надо опозорить, прогнать. Женщины любят победителей»!

Фред уверенно отодвинул Настю к стене, и шагнул вперед, тоже вытаскивая саблю.

Она как-то удобно лежала в руке. Прозоровский грозно замахнулся, пытаясь испугать соперника, но тот не отступил, и его грозный замах был встречен сталью, твердо лежащей в не менее твердой руке. Пришлось отступить. Вновь замах, и вновь столкновение клинков, только теперь Фред на просто отводил клинок, он по нему ударил. Судя по гримасе противника, удачно. Рука у того должна была порядочно онеметь. Финт, непривычный для боя на саблях, удар по оружию противника, и сабля Прозоровского полетела на пол. Фред наступил на нее ногой, приставив кончик лезвия к шее задиры.

— Извинись перед дамой, и тогда дам уйти, — на ломаном русском выговорил Фред.

В тот же момент раздались хлопки в ладоши. И в коридоре появилось новое действующее лицо. Даже лица. Князь Михаил с двумя сыновьями. Который наблюдал за короткой схваткой, готовый вмешаться в любой момент.

— Ну что, сударь, не на того напал? — с ехидством спросил он Прозоровского — это тебе не двенадцатилетних мальчишек гонять? Попал на умеющего фехтовать и сдулся. Фред, отпусти эту скотину — обратился он в победителю по английски, — конечно, хорошо бы его прирезать, что бы больше не мешался, но слишком много потом хлопот будет. Пусть к папочке катиться! А вы убедились в пользе умения фехтовать? Человек впервые в жизни саблю в руки взял, и вот, результат. А все потому, что в Европе дворян фехтовать учить начинают, раньше, чем на горшок ходить. Они еще в платьицах бегают, да, у нас в рубашонках, а у них в платьях, что бы штаны постоянно не мочили, а детскую шпагу уже в руках держат. Их там так и различают — в руках шпага, или меч — мальчик, кукла — девочка. Так что я попрошу Фреда вас учить еще и фехтованию. Он это сумеет лучше меня. Он-то лет четырнадцать этому учился, а я три месяца, на корабле и все! И вас, сударь забияка, что бы через полчаса в усадьбе не было, а через два часа на моей земле. Поймаю…