Книга Затерянная во Вратах, страница 118 – Елена Ловина

Не справился и промолчал.

А теперь все это прочел вслух Рар, когда мы вернулись в пространство между мирами, и перед нами открылось магическое письмо.

Черные символы на белом фоне, подвешенные в воздухе говорили голосом Валера, а у нас чешуйки вставали дыбом от ощущения, что он просто скрылся за иллюзией и говорит оттуда. Словно по стеклу металлом скребут, и нас потряхивает от этих «незабываемых» ощущений.

Кажется, поступок Валера не впечатлил дядю, который считал себя единственным нашим учителем, а наоборот разозлил до раскаленной чешуи. Дядя так яростно рычал, глядя каждой из нас в глаза, что, наверное, даже и не понял, как наложил дополнительные запреты на выход из портала, на возможность остаться в чужом мире, на возможность общения с посторонними, способными оказаться в нашем пространстве. Наложил, да только магия вдруг взбунтовалась и отказалась закрепляться. Стекала разноцветными струйками с чешуи и впитывалась в магическую твердь.

Похоже, что-то с уходом Валера сильно поменялось — осталось только понять, что.

Мы не поняли это ни в тот раз, ни через луну.

Подумаешь, при сильных эмоциях Рар не справился с заклинаниями — с кем не бывает.

Подумаешь, мамино яйцо вместо того, чтобы трескаться, принялось вибрировать — много ли мы знаем правды про яйца дрохов?

Через луну не открылись порталы.

И мы настороженно принялись ожидать их каждую терцию, а потом и десятину.

День.

Два.

Четыре.

Седмица.

Вторая луна…

Портал так и не открылся.

А нас накрыло состояние полного ступора.

Кажется, мы дошли до придела своих возможностей ждать, удивляться, спасаться, быть все время на чеку.

Мы сдулись.

Мы потерялись в новом режиме, словно нас впервые выкинуло из переходов между порталами.

И вот в таком состоянии мы услышали первый треск яйца. Словно дерево хрустит и накреняется, но пока не падает.

Потом треск повторился, а мы подошли ближе. Немного совсем — на полшага.

Следующего треска ждать пришлось долго. Мы даже начали переглядываться между собой и выяснять, не привиделось ли нам.

Нет, все верно — яйцо трескается.

Если бы в пространстве между мирами восходило и заходило солнце, то за полный его оборот мы услышали еще с десяток звуков, увидели крупные и мелкие трещины, но само яйцо так и не развалилось, как писали в одном старом учебнике по древним дрохам. И даже Гориан, который все же оказался приверженцем древних традиций (он сам признался после ритуала родства — каялся в своих, якобы, заблуждениях), не мог толком сказать, через сколько должен появиться маленький дрох.

Все решилось через три дня — скорлупа просто растворилась, открывая нашим взорам ребенка. Розового, пухловатого, с черным пушком на голове. Мальчика.

Но, шарх подери, в человеческой форме!

Да ни разу такого не было (тут память предков явила себя не только многострадальной мне, но и всем моим родственницам от мала до велика)! Ни разу из яйца не появлялся ребенок — только дрох.

Ребенок лежал в какой-то луже, оставшейся от яйца, и сучил руками и ногами, словно продолжал бить по скорлупе изнутри.

Первой судорожно задышала мама, словно до этого кто-то огромный наступил ей на все ее шеи, в теперь отпустил, поэтому вдох получился резкий, шумный и совсем не королевский.

Второй… Тут, конечно, можно поспорить: то ли тетя Ллой, которая нервно поглаживала свое яйцо и уже три раза чуть его не уронила, то ли прабабушка, которая за свою жизнь все же успела повидать и яйца, и вылупляющихся дрохов.