Книга Затерянная во Вратах, страница 138 – Елена Ловина

Магию он даже не успел использовать, а руны снова поплыли, словно воск по зажжённой свечке, да только стоило песне закончиться, как черная масса поползла обратно вверх.

— Не останавливайся — пой дальше, — шиплю я, а сама глаз не могу оторвать от надписи, которая тем не менее не начала плавиться и стекать, пока полностью не восстановилась. Да что ж такое.

Эксперимент вышел не обнадеживающий, потому что одной песни явно не хватало, чтобы сместить руны окончательно. И как Килиан не старался: пел одну за другой песню, менял их местами, повторял одну и ту же песню по несколько раз, — результат оставался одинаковым: в конце первой песни руны неудержимо возвращались на свое место.

— Песни у него короткие, — сообщила Химмо, во все глаза рассматривающая не нашего нового «гостя», а его музыкальный инструмент.

Попробовали песню подлиннее, а потом еще длиннее — помогло, но ненадолго. Руны не успевали доползти до магической тверди, хотя чем больше было у песни куплетов, тем дольше проходил процесс «стекания» рун.

— У меня длиннее нет песен, — в итоге сообщил Килиан, устало опускаясь на магическую твердь.

Занятно, вроде нас он все же опасается, ведь не зря предпринял попытку подчинить нас своей воле, но вот после трех первых песен под мой требовательный рык принялся добровольно помогать и даже ни разу не возмутился.

— У нас тоже нет, — кажется мама, бабушки, прабабушка, телохранители принялись перебирать все известные нам песни нашего мира, но потерпели поражение.

А я…я готова была биться всеми головами о твердь от безысходности. Я ведь так старалась эти циклы, генерировала столько идей, проводила эксперименты, тратила свое пламя, но ни разу еще не подошла так близко к тому, чтобы удалить руны с врат.

Да пусть эти руны — всего лишь отголоски настоящих, пусть наш макет — всего лишь образ Врат, но даже на этой мини-копии не удавалось убрать так нам мешающую рану кровавого ритуала. А человеку почти удалось! Не хватает лишь малость: песни длиннее существующих буквально на три-четыре куплета. Уууу, убить готова Клевра!

Кажется, я не удержала злые слезы, и они принялись интенсивно капать вниз. Но ко мне никто не подходил, не утешал, потому что в какой-то момент (даже очень четко помню этот момент, словно заново проживаю его) я перестала позволять себе проявлять слабости, а родным запретила себя жалеть. Так что сейчас почти рыдаю в гордом одиночестве посредине площади, окруженная родственниками и телохранителями, а унять мое разочарование некому. Дожила…

— Ну, можно же попробовать написать песню подлиннее, — робко предложила Кассии, которой ее Милор в свое время чуть ли не каждую седмицу пел песни под окнами.

— Точно, балладу, — притихший было Килиан вскочил с тверди и принялся вышагивать вокруг нашего макета, — только нужно понять, какие слова несут в себе способность рушить эту надпись.

А вот это оказалось очень интересно. Не каждое слово несет в себе нужную магию, даже с энергией этого, как его там — Серена.

Несколько десятков терций мы по очереди проговаривали слова, все, какие могли вспомнить, а Килиан их пел. Самым убойным по способности плавить руны оказалось мамино имя — Сиушель — только его нельзя было петь подряд и даже через четыре-пять слов, потому что оно переставало действовать сразу. Еще были имена Раридана и Клевра, но в этом никто бы не усомнился — удивительно мощные маги и удивительно мощные имена. Дальше на именах застопорились — ни одно не подходило.