Книга Затерянная во Вратах, страница 147 – Елена Ловина

Вообще, Ясор, хоть и воспитывался бабушками и мамой в традициях королевского рода и знал все правила поведения в обществе, думаю, первые луны в Арх-Руа будет по привычке ковылять когтем в зубах, лакать воду из тазика и бегать голышом по полянам вокруг дворца. Однако его слияние с магией королевского рода, с памятью всех предков, что оставили след в его крови, уже сейчас делало его полноценным членом нашего отряда, выдавая каждый раз странные, но при этом весьма действенные предложения.

С его рождением все самые масштабные, самые радикальные, самые опасные варианты наших действий приходили к нам от предков только через Ясора, а не через Кассии, которой память рода благоволила все время, пока она значилась наследницей Арх. Я бы даже сказала, что для Кассии предложения были не такими авантюрными и экстремальными, может потому, что она «девочка».

Рар открыл было рот, чтобы отругать брата, что влез в разговор старших без разрешения, но застыл каменным памятником самому себе, обдумывая предложение. Ларо и Кассии переглянулись и принялись чертить на магической тверди какие-то знаки, подставляя новую переменную в уже сотни раз переписанную формулу. А мне пришлось отступить в сторону и доверить им обсуждение, потому что в моем случае все, что касалось безмагического мира, напоминало белое пребелое пятно, на котором ни единого росчерка знаний не задерживалось.

— Знаешь, — после долгих вычислений сестры устроили перерыв и, разглядывая листья папоротника, что за последние дни заметно помельчал, обратились ко мне, — мы, кажется, сможем спасти мага, только нам нужен тот, кто будет обладать схожей с тобой магией.

— Думаете, он придет к нам, стоит мне только позвать? — мой скепсис был уже привычен всем вокруг, но в этот раз сестры даже расфыркались и не скрывали сарказма, когда отвечали.

— Зависит от того, как будешь звать и сколько стараний приложишь.

Слова сестры тут же впились обидой в грудь. Раздражение нашим положением, примелькавшимися мордами, до оскомины надоевшим пейзажем делали нас изо дня в день все раздражительнее и раздражительнее. Порой я ловлю себя на мысли, что становлюсь похожей на себя ту, всем недовольного подростка, огрызающегося на любое слово или взгляд, направленные в мою сторону. Только вот тогда я не понимала, что со мной происходит, а сейчас порой специально подогревала в себе раздражение, которое помогало не сдаваться…не сдаваться, но с окружающими портить отношения.

Воздух вокруг нас накалился и заискрил, поэтому тут же появились остальные родственницы и телохранители. Пришли мирить, хотя мы ещё и не начали ничего обсуждать. Кажется, скоро мы начнем грызться друг с другом, не имея возможности скинуть общее раздражение. Плохо, очень плохо.

— Что вы придумали, девочки? — спокойно спросила прабабушка, вклиниваясь между мною и сестрами.

Прабабушка выглядела уставшей и поблекшей, как выглядят очень-очень старые дрохи в конце своей жизни. Чешуйки на ней стремительно белели, местами ломались или выпадали. По возрасту она могла бы ещё много циклов жить, не зная дряхлости, но разлука с Истинным пламенем плохо действует на дроха, а уж на такого пожилого — на порядок сильнее. Мы каждый раз, открывая глаза после сна, ищем ее взглядом и нервно сравниваем ее сейчас и вчера, выискивая новые проплешины или белесые чешуйки.