Книга По праву крови, страница 106 – Ксения Родионова

— Расслабься. Ты борешься с неизбежным. Это утомительно. Гораздо проще принять правила игры. — шёлковый шёпот, обволакивающий, как дым. — Я могу дать тебе больше, чем ты думаешь. Защиту. Даже… ту иллюзию заботы, по которой ты так истосковалась.

Его рука на моём боку медленно сдвинулась на спину, притягивая чуть ближе, стирая последние сантиметры дистанции. Я оказалась в ловушке между холодной доской за спиной и его телом, обманчиво теплым и живым. Он дышал ровно, в то время как моё сердце бешено колотилось от злости где-то в горле.

— Ну что, Анна? — он коснулся лбом моего виска, и связь между нами вспыхнула внутри ледяным огнем.

— Иди к чёрту! Засунь свою заботу…

Я отвела голову на максимально возможное расстояние и, пока он не занимал канал силы, успела взять достаточно, чтобы шарахнуть его усиленным статическим зарядом, как раз образовавшимся от нашего натирания о доску. Он издал возглас удивления и со смехом отстранился.

— Ну, вот же! Сырая ярость, истинная воля.

— Ублюдок!

Я ретировалась вдоль доски.

— Меня и похуже назвали, — веселился он. — Твои реакции лежат на поверхности, Демаре. Неудивительно, что Уильямс так легко обвёл тебя вокруг пальца.

— Заткнись!

— Почему? Правда глаза колет? — он сделал ленивый шаг вперёд, наслаждаясь пространством своей власти. — Ведь твой мальчишка тоже прикасался к тебе так, будто ты что-то значила. Говорил те самые слова, которые ты так хотела услышать. А потом предал. Ну, и кто из нас ублюдок, Анна? Тот, кто покупает тебя открыто, или тот, кто продаёт, притворяясь твоим спасителем?

Я сбежала от него к окну, но его насмешливый шёпот снова настиг меня, снова ладони на плечах.

— Тебе нужно нарастить броню, девочка моя.

Дыхание застряло в горле, сжатое тисками памяти, которую он так старательно ковырял, как едва зажившую рану.

— Или сломаешься, — нежный голос прямо в ухо, уже без смеха. — Твоя проблема не в том, что ты чувствуешь. А в том, что ты это показываешь. Кайден это увидел. Я это вижу. Дирак это увидит.

Одной рукой он продолжал удерживать, а другой обхватил запястье, поднял и прижал мою же ладонь к моей груди, прямо над бешено колотившимся сердцем.

— Чувствуешь? Это твоя уязвимость, — он говорил тихо, пока его пальцы сжимали мои, заставляя ощущать каждый перебой сердца сквозь тонкую ткань. — Мы либо научимся направлять эту… искренность… в нужное русло. Либо выжжем её дотла.

Я ткнула его локтем под рёбра, Кирон кашлянул, но не уступил.

— Ты отвратителен, — процедила я сквозь зубы.

— Весь мир отвратителен. Привыкай.

За защищёнными стенами Южного анклава снег уже почти уступил место талой грязи и первым свежим росткам травы. Всю зиму Сиху не выпускал меня за пределы поселения, заставив поддерживать маскирующие сигилы или выполнять другие бесполезные задания, типа ремонта крыш и водопровода, чистки стоков и замены деталей в механизмах. Наказание за неподчинение продлилось всю бесконечную зиму. Стоило мне только заикнуться об Анне, Сиху без разговоров выпроваживал меня за дверь.

Мия немного оттаяла, но продолжала избегать меня даже когда мы вынужденно оказывались в одной комнате. Я чурался любой компании и стал не меньшим затворником, чем в своё время Гастон. Зато он, перенял на себя роль душевной жилетки на поплакаться. Вечерами, когда Сиху не забирал его на задания, сидел в так называемом клубе, потягивал из кружки сидр и выслушивал любое нытьё или бесподобные идеи товарищей. Мия в клуб приходила почти так же часто, шумно спорила с Лисом, обыгрывала в дартс механика Тэда. Это, впрочем, было немудрено, ведь правую руку правши Тэда в своё время погрыз эфирный, а потом ещё и инквизиторы удостоверились, чтобы он не смог использовать остатки кисти. Так что правше Тэду пришлось стать левшой. Если его дротик вообще улетал в направлении мишени, то уже считалось победой.