Книга По праву крови, страница 121 – Ксения Родионова

— Чувствуешь? — обратился я к Анне. — Чувствуешь эту мощь? Это и есть твой дар! Вот его истинное применение!

Я двинулся дальше. Старик. Женщина. Ещё один мужчина. Без разбора. Без жалости. Багровый свет сигила вспыхивал снова и снова, и с каждым разом я чувствовал, как Сущность по ту сторону связи ликует. Мир сузился до меня, источник силы у моих ног, и цели передо мной.

Инквизиторы замерли. Они не вмешивались, ведь их приказ был ясен: уничтожить анклав. Только вот то, как это делал я, выходило за рамки их инструкций. Это была не военная операция. Это было жертвоприношение. В их глазах читалось отвращение и уважение к той силе, что я демонстрировал. Я смог вызвать трепет.

Наконец, я остановился. Дыхание срывалось с моих губ паром. Рука с пылающим сигилом дрожала от перенапряжения. На площади не осталось ни одного живого пленника. Лишь тёмные пятна да горстки пепла, развеваемые ветром.

Я посмотрел вниз на Анну. Она лежала неподвижно, уткнувшись лицом в камни. Её тело время от времени вздрагивало в беззвучных рыданиях.

Я наклонился, снова схватил её за волосы и приподнял её голову.

— Запомни этот день, милая, — мои слова были тихими, только для неё. — Запомни цену неповиновения. Ты — моё орудие. И я буду использовать тебя так, как сочту нужным. В следующий раз, когда ты вздумаешь перечить мне, подумай о тех, кто может пострадать.

Я отпустил, и её голова с глухим стуком упала на мостовую. Выпрямившись, я обвёл взглядом своих бойцов. Их лица были бледными, глаза отведены в сторону.

— Операция завершена, — мои слова прозвучали хрипло, но властно. — Уходим отсюда.

Плохо помню дорогу назад в город. Кирон запретил использовать обезболивание, даже когда Моррет, что тащила меня на плече, тихо попросила его об этом. Лицо опухло, руку будто окунули в расплавленное железо. Вот только страшнее всего оказалась не физическая боль. Столько смертей. Пусть не моими руками, но при моём участии.

Когда долгие часы спустя в лазарете меня наконец подлатали, я не испытала облегчение от ушедшей боли. Снотворная микстура и долгий тяжёлый сон.

Несколько дней в одиночестве в своей комнате. Кирон не появлялся. Я не могла спать. Стоило мне закрыть глаза, как перед ними появлялся образы рыдающих детей, растерзанных трупов и пепла по ветру. Крики и плач.

Я поднялась с постели, чтобы открыть окно, мне не хватало воздуха. Холодный ветер немного успокоил. Вдыхала полной грудью, но воздуха всё равно не хватало. Сердце бешено колотилось.

Возле двери раздался шум, я обернулась так быстро, что аж в шее прострелило.

— Чего тебе? — резко спросила я.

Кирон выглядел странно, будто расслоился, как нечеткая старая фотография. Я тряхнула головой.

— Соскучился.

— Вали к чёрту!

— О, вот это настрой, вот это мне нравится.

Он запер дверь изнутри, рука изящно прочертила круг безмолвия.

— Это зачем?

Я попятилась. Он снял куртку, бросил её на спинку стула. Я могла чувствовать запах алкоголя и духов, парфюм Оливии. Он протянул ко мне руку и провёл пальцами по щеке. Я ударила его по руке. От бешено барабанящего сердцебиения я с трудом могла соображать, тело словно свело одной глобальной судорогой.

— Не трогай меня.

— Отпразднуем вместе? Ведь это наша общая заслуга.

— Что тут праздновать⁈

— Вижу ты всё ещё обижена, — издевался он.