Книга (У)дачный роман ведьмы, страница 78 – Катя Адлер

- Мама! – шипит бабуля. – Нельзя все так оставлять! Зачем ты меня вывела из комнаты?

- Настя, не шуми, а выслушай, что я скажу. Спокойно выслушай. Посмотри внимательно в глаза Арины. Неужели ты не видишь в них морок? Мы уже опоздали. Что бы ты ни сказала – все будет воспринято нашей девочкой в штыки. ОН уже крепко в ней засел.

- А что же делать? – бабушка разом теряет весь свой боевой настрой.

- Нужно провести ритуал. Вырвать с корнем эту гадость, но тут нужно хитростью, ведь если наша Ариша заподозрит – сбежит.

Две женщины уходят, о чем-то еще перешептываясь, а я опять возвращаюсь в спальню. Мама сидит на кровати, держа в руках свой дневник, который недавно листала бабушка. С раздражением перелистывает страницы, а затем резко подскакивает и кидает тетрадь в горящий камин. Листы схватываются моментально, но твердый переплет не дает огню спалить все быстро и сразу. Мама с яростью смотрит на пламя и в ее всегда спокойных глазах сейчас горят оранжевые искры, полыхая чем-то диким и злобным, пугающим.

Просыпаюсь с тревожно колотящимся сердцем. Темно. Еще глубокая ночь. А у меня ощущение, что я не одна в спальне и от этого нервные волоски на теле разом встают дыбом.

- Кто здесь? – спрашиваю шепотом. – Ба?

Тишина. А потом мне на ноги что-то падает и начинает резво ползти вверх. Ё-моё!

- ААААААА!!!

Я уже притягиваю к себе ноги, чтобы спрыгнуть с кровати, накрыв одеялом ночного гостя, а потом отдубасив его хорошенько вон тем, старым, железным подсвечником на три свечи, дабы неповадно было пугать по ночам нервных ведьм. Но тут в окошко заглядывает лунный свет, и я абсолютно четко вижу маленького, мохнатого человечка на своем пододеяльнике.

- Эээ… здрасьте, - говорю, слегка в шоке, все-таки отпрыгнув от кровати подальше. – Вы мой домовой?

Мохнатик кивает и отвешивает поясной поклон. В руках у него какой-то сверток из ткани, который он протягивает мне. Немного боязливо присаживаюсь на кровать и беру его. Откинув ткань, замираю. Это мамин дневник! Тот самый, который она бросила в огонь в моем сне! Обложка почти не пострадала, а вот листы обгорели. Некоторые сильно, но большинство вообще до неузнаваемости.

- Благодарю, - говорю домовому, а он в ответ укоризненно качает головой.

- Что? Я что-то не так делаю? – спрашиваю у него.

Мохнатик кивает головой, спрыгивает с кровати и бежит на выход из комнаты, делая движение рукой, чтобы шла за ним. Прячу дневник полд подушку, быстро впрыгиваю в тапки и шлепаю за моим ночным посетителем. Мы зачем-то спускаемся на первый этаж и заходим в кухню. Тут домовой, легко впрыгнув на табурет, показывает мне пальцем на грязную тарелку.

- Только не говорите, что вы меня разбудили, чтобы я помыла посуду, - мой голос похож на визжание бензопилы, реально, я сейчас такая злая, что и укусить могу.

А домовой в ответ на мою реплику смотрит один в один, как бабка, когда обзывается бестолковой.

- Тогда что? – спрашиваю недоуменно, продолжая рассматривать грязную тарелку с кусочками какой-то еды, потом перевожу взгляд на ночного посетителя. – Я не понимаю…

Домовой опять тычет в тарелку, а потом берет засохшие крошки, делает вид, что ест их, а потом начинает кашлять, демонстративно слезает со стула и ложится на полу, высунув язык.

- Он говорит, что еда на этой тарелке была отравлена, - влезает вдруг проявившаяся бабка. – И что он тебя предупреждал, стучал и шелестел ночью, но ты глупая, ничего не видишь дальше своего носа.