Книга Воин Огненной лилии (Эри-IV), страница 183 – Алёна Рю

– И понял буквально?

– Нет, тогда еще нет, – ответил Оракул. – Но сегодня мы все стали свидетелями...

– Ни одна душа на земле, – перебил его Лафванг, – даже великие драконы, не в силах влиять на небесные светила. Солнце не умерло, его лишь на время скрыла луна.

– И это значит, – заговорил до того молчавший Тираэль, – что вы ни за что сожгли двух человек.

– И всё же... – уже не так уверенно возразил Оракул. – Мои видения никогда не бывают просто так. Мне был дан тот сон, потому что это должно было произойти.

Лайфванг снова улыбнулся. Тиара, похоже, начала терять терпение.

– Ты пришёл сюда, чтобы обвинить нас? Или есть другая причина?

Тут Отрий был с ней согласен. Если дракон знал, что всё из-за него, чего ж так поздно появился? И зачем? Чтобы поглумиться? Он уже собрался было всё высказать, но Лайфванг, наконец, ответил.

– Эриал Найт много значила не только для воина, но и для Айлин. Когда мы устали драться, мы начали разговаривать. Она рассказывала о своем прошлом и о том, почему хочет жить. Смерть отца ударила по ней сильнее, чем думали окружающие. Она отстранилась от Синих волков и стала реже появляться при дворе короля.

– Я помню этот период, – кивнула Тиара. – Мы все предлагали ей руку помощи.

– А она делала лишь необходимое, – продолжил Лайфванг. – И всё глубже погружалась во внутреннюю пустоту. Пока однажды ты не привезла в Филдбург Эриал Найт.

Друид чуть улыбнулась.

– Меня всегда удивляло, как они так быстро подружились.

– Несмотря на пережитые невзгоды и утраты, в Эриал было больше жизни, чем во всех окружающих эльфах вместе взятых. Пусть она металась и не понимала, что хочет, но именно эта энергия и вернула Айлин радость и легкость.

– Найт была яркой девочкой, – согласился Отрий.

– Как солнце, – Лайфванг бросил взгляд на Оракула.

– Её мы на костер не тащили, – проворчала Тиара, глядя себе под ноги.

– Повторяй это себе перед сном, – едко ответил дракон.

Хоакин снова вступился за мать.

– И всё же ты не ответил, зачем ты всё это нам говоришь?

Лайванг выдержал паузу.

– У меня, ребятки, две беды. Первая: я не могу жить в мире, где хочу. И мир не может жить, когда в нём есть я. Но вторая беда еще серьезнее.

Уже начав привыкать к его манере драматично замолкать, никто не стал его торопить.

– Я влюбился, – продолжил дракон. – Вот так впервые за тысячи лет. И что называется, до смерти.

– В Айлин? – спросил Отрий, хотя это итак следовало из разговора.

– Я хотел бы сделать ей прощальный подарок.

Лайфванг присел на корточки и, запустив руку в кучу пепла, вытащил золотой предмет, похожий на бутон лилии.

– В этой вещице сила шести драконов, включая и Паланке, – сообщил он и снова положил его в пепел, но на этот раз так, словно закапывал в землю семечко. – Я попрошу всех, кто не хочет пострадать, отойти подальше, – предупредил Лайфванг, похлопывая ладонями маленькую горстку, скрывавшую бутон. – Кроме тебя, Тираэль. Ты заберешь её.

Оракул переглянулся с Тиарой, а затем с Отрием. Хоакин взял мать под локоть. В лагере за спиной на этот раз заиграли что-то веселое.

Вокруг Айлин появилось зеленоватое свечение и стало разрастаться, как магический барьер. Скрыв внутри Тираэля, шар всё увеличивался, пока не привлёк внимание эльфов и людей из лагеря. Ренорд со свитой поспешили к ним, и вскоре вокруг места жертвоприношения снова образовалось кольцо из зрителей. Только на этот раз на лицах было больше удивления и страха, чем любопытства и предвкушения.