Книга Наследие, страница 69 – Джой Моен

Элисон упомянула, что ей не знакома девушка на фото, но Мелоди ее образ не давал покоя. Нужно вызнать у мамы больше о Гренхолмах, неужели, памятные снимки, принятые у каждого поколения, не сохранились у их семьи. Как так вышло, что мама всю жизнь помогает другим семьям разбираться со своей и чужой историей, но никогда не рассказывала о своей? Да, у Мелоди не вышло стать образцовой дочерью, окончить университет, но именно сейчас она чувствовала себя нужной и не бесполезной. Во что бы то ни стало, девушка добьется ответов, пусть даже придется вырывать их зубами у самой смерти.

Мелоди отложила недоеденный сэндвич и опустилась на кровать, позволив векам, налившимся свинцом, закрыться, а сознанию утечь в мир беспокойных сновидений. Ей явилась незнакомка со старинной ферротипии в прекрасном подвенечном платье посреди густой чащи, из которой не было выхода. Лабиринты, состоящие из плотных рядов деревьев, наступали, не давая прохода, умело пряча выход. И тут, девушка пронзительно закричала, ее образ изменялся, и теперь, то была София, бледная, несчастная София, острыми когтями сдирающая с себя кожу до тех пор, пока лик Бондар не обратился в саму Мелоди.

Phanessa. В переводе с греческого «бабочка» или «появившаяся на свет».

Персонажи классических старых фильмов ужасов — «Хэллоуин» и «Пятница-13».

Канада, провинция Альберта, деревня Уотертон, 2019 год.

Медленная, почти убаюкивающая песня о прекрасном месте — отель «Калифорния» продолжала разливаться по салону автомобиля, но попытки найти телефон Густав предпринял только после того, как дверь за Элисон захлопнулась. Нажимая на кнопку принятия вызова, он даже не взглянул на экран, проклиная звонившего за испорченный момент и наблюдая за грациозной походкой женщины.

— «До чего же унылая песня! О чем я только думал, когда ставил ее на звонок», — подумал Густав, вспомнив о том, что никому из путников не удавалось покинуть отель, но вслух произнес: — Суперинтендант Рогнхелм слушает.

Абонент на том конце линии уже потерял надежду услышать его голос — об этом свидетельствовал шорох оторванного от уха телефона и приглушенные голоса телевизионной передачи. Убедившись, что дверь дома за Элисон закрылась, Густав вдавил педаль газа, медленно выезжая на пустую дорогу и предпринял еще одну попытку вернуть собеседника настойчивым «Слушаю».

— А, сынок, думал, ты уже не ответишь, — раздался в трубке добродушный голос, но затем собеседник откашлялся и добавил более официально: — Комиссар Джеймс Томпсон.

— Ох, Джимми, только не снова... — застонал Густав.

Мысли о том, что по прибытию на место преступления он повел себя неправильно по отношению к давнишнему коллеге и другу, снова и снова крутились в его голове. И первым, что он сделал после осмотра тела и дома, был именно разговор с комиссаром. Конечно, профессиональные нотки в Густаве противились этим извинениям — он не сделал ничего выходящего за рамки, напротив, постарался спасти ситуацию — но человек внутри него жаждал сохранить теплые отношения.

— Ты же знаешь, что я не хотел тебя обидеть, — повторил Густав произнесенные день назад доводы. — Но ты лучше меня должен понимать, что этим делом непременно заинтересуется полиция провинции. И что они скажут, узнав, что никакого должного осмотра не производилось, а наши парни свободно разгуливали по дому и создавали почву для деревенских сплетен?