Книга Проигранное желание, страница 92 – Кэтрин Болфинч

Спустя час я стоял на крыльце родительского дома, думая о том, чтобы развернуться и уехать, по пути назад обругав себя с головы до ног за такие выкрутасы. Но целый час, который был уже потрачен на дорогу отрезвлял, поэтому я все же постучал.

Дверь открылась спустя всего несколько секунд, являя на пороге взволнованную и удивленную маму, лицо которой мгновенно просияло при виде сына. Она ловко притянула меня в объятия, даже несмотря на то, что уже давным-давно в длину я ее перерос.

— Неужели я перепутала дни и опоздала с ужином? — спросила женщина, лукаво улыбаясь и впуская меня внутрь.

— Из нас двоих только я способен перепутать расписание и дни недели, — усмехнулся я, снимая пальто и обувь в коридоре.

— Почему-то так и думала, что приедешь сегодня, приготовила рыбный пирог, как ты любишь, — она ласково улыбнулась, направившись на кухню. Я пошел следом, вспоминая, что сегодня успел только позавтракать.

— Отец дома?

— Нет, у них что-то вроде корпоратива с деканами других факультетов, — она махнула рукой, — он и меня звал, но я отказалась, будто как чувствовала, — мама включила чайник, поставила тарелки на стол, затем резко перевела на меня взгляд. — Что-то случилось?

— Нет, просто подумал, что утром могут быть пробки, но, кажется, все их собрал сейчас, — ответил я, отодвинув для нее стул и потом опускаясь на соседний.

— Да, неудачное для дороги время, — скривилась женщина, — но я рада, что ты приехал сегодня. Я очень скучаю, — тут же добавила она, а затем чайник засвистел, и мама поднялась, чтобы налить нам чай и поставить тарелку с пирогом на стол. Раньше она готовила рыбный пирог почти каждые выходные, так что это было почти возвращением в детство, что-то давно забытое, потерянное, но бесконечно теплое. Как и неспешный разговор ни о чем за ужином, наполненный воспоминаниями, обсуждением всего на свете и просто уютом, от которого наполнялось сердце и все проблемы забывались. Все, кроме одной, которую нельзя было назвать проблемой, и о которой я думал весь последующий вечер, развалившись на диване в гостиной, пока по телевизору шел какой-то непонятный фильм, а мама сопереживала каждому появляющемуся на экране герою. В какой-то момент я повернулся, заметив, что мама неотрывно смотрела на меня уже непонятно сколько времени, будто ожидая, что я что-то скажу, но я продолжал молчать.

— Кристиан, — о, я знал эту интонацию. С нее обычно начинался допрос с пристрастием.

— Да?

— Что-то ведь точно случилось, — она придвинулась ближе, поставив фильм на паузу. — Я же вижу, даже не вижу, а чувствую, что что-то не в порядке.

— Я не хочу об этом говорить, — легко пожал плечами я, зная, что обычно это срабатывало, но в этом раз мама оказалась очень настойчивой.

— То есть что-то происходит?

— Может быть.

— Это из-за девушки?

— Почему сразу из-за девушки?

— Потому что такое выражение лица у тебя было лет в пятнадцать, когда Кэйти отказалась идти с тобой на бал, — проговорила мама, при этом так серьезно на меня посмотрев, что я не сдержал искреннего смеха.

— Ты бы еще десткий сад вспомнила.

— Уж прости, но это были твои единственные серьезные отношения за все тридцать лет, — театрально возмущаясь ответила женщина, приложив ладонь к сердцу.

— Не единственные, — я грустно улыбнулся, вспоминая Изи, а затем спрятал лицо в ладонях, потому что все от чего я прятался в работе, сейчас лезло наружу.