Книга В лабиринтах правды, страница 21 – Рия Миллер

Я перевела взгляд на решетку, которую не могла сломать из-за того, что мне внушили этого не делать, да и добавили слабости, что усиливалась с каждым новым днем. У меня родилась идея, что я могу сделать прямо сейчас, чтобы прекратить собственные мучения. Усмехнувшись этим мыслям, положила руку на грудь.

– Простите, но эти кошмары не могут повторяться вечно, – с ненавистью произнесла я, как вдруг в голову ударили воспоминания.

Кровь рекой текла вокруг, а на ее поверхности плавали лепестки белых роз. Существо в алой мантии стояло в центре, напротив меня, по колено в кровавой реке, и монотонным, как у робота, голосом бубнило:

– Сердце лабиринта находится в тебе.

После этого воспоминание, подобно свече, угасло. Почувствовав, как кто-то бил меня по щекам, с усилием воли открыла глаза и увидела охотников – Тимофея с Александром. Они что-то спрашивали, но я не слышала их. Все вокруг поплыло, и я отключилась.

«Вернись к ним, иначе город утонет в крови!» – настойчиво просил женский голос. Я распахнула глаза и подорвалась, схватившись за грудь и восстанавливая сбившееся с ритма дыхание. Я не понимала, почему слышала голос Мары и что она, а вернее ее тень, делала в лабиринте?

Как-нибудь надо заняться поиском ответов на эти вопросы, но не сейчас, когда мозг отключился, а желудок просил накормить его, и желательно нормальной едой.

Оглядевшись по сторонам, я заметила, что находилась в просторной комнате в темных тонах с широким окном напротив, за которым властвовала ночь и светился огнями Бен-Йорк. Я встала с постели и попыталась мысленно разложить по полочкам последние события, случившиеся со мной. Мозг отказывался что-то вспоминать, поэтому некоторые моменты пришлось отложить на потом, а сейчас надо было кого-то найти и спросить насчет еды.

Обнаружив вдруг в комнате зеркало во весь рост и увидев свое отражение, я ужаснулась от собственного вида. Вроде бы и я, а вроде – нет. Синяки и черные круги под глазами, засохшая кровь вокруг рта, спутанные волосы, походившие больше на птичье гнездо, и порванное, с какими-то пятнами вдобавок, платье, которое, кстати говоря, я так и не снимала с момента судной ночи.

– Вид как у бомжа, который вдобавок несколько недель не расставался с бутылкой, – озвучила я мысли вслух, отвернулась и постаралась не смотреть больше на свое отражение дольше пяти секунд, чтобы не встретиться с тенью и не впасть в приступы прошлого.

Вдруг я поняла, что за раму зеркала была заткнута записка. Поморщившись, я снова повернулась к зеркалу, взяла листок и отошла к окну.

«Если вы пришли в себя – поздравляю, если нет – придется мне снова вмешаться в ваш сон. Я очень надеюсь, что вы поумнеете и прекратите пользоваться подобным способом убегать от меня и своих обязанностей. Мне пришлось нарушить собственные законы и стереть память о вас практически всем бессмертным из-за случившегося в суде и после него. Теперь никто не помнит о королеве ничего, кроме того, что она заперта в лабиринте. И еще: я внушил, что вы по-другому выглядите. Теперь будьте добры отплатить мне добром за добро и начните соблюдать свои же условия, которые выдвинули ранее.

С уважением, А.»

Прочитав записку вслух, я скривилась и смяла бумагу. Если до этого я чувствовала себя паршиво, то теперь мне стало еще ужаснее. Вступать в игру с его величеством и выдвигать новые условия было моей ошибкой, но тогда я не думала об этом. Все, чего я хотела на тот момент, – свободы. И за нее теперь приходилось расплачиваться.