Онлайн книга «Лисы и Волки»
|
Входная дверь была заперта, и пришлось колотить по звонку, чтобы меня впустили. Мама шаркала тапками по полу и терла заплывшие глаза с паутинками лопнувших капилляров; я уже приготовилась огрызаться на вопросы «почему ты плачешь?», «что случилось?» и тому подобные, но Фортуна оказалась на моей стороне – в коридоре не горели лампы, и его заполняла вязкая полутьма. Мама осведомилась, как прошла игра, но подробностей не потребовала – удовлетворилась кратким «нормально» и нырнула обратно в кокон из пледа на диване. А я, борясь с щекоткой в носу, на цыпочках подкралась к кровати. Спину до сих пор морозило от прикосновений таинственной женщины, пахнущей покойниками и смертью. В том, что она была Инквизитором, сомнений не возникало. Она сама призналась, извинилась за убийство Марины… Я опустилась на кровать, чувствуя, как из живота поднимается сожаление на грани с печалью. Мне было жаль эту веселую энергичную учительницу. Не сказать, что я восторгалась ею или любила ее, как, уверена, любили некоторые, но она была приятна и симпатична. Мы не сблизились – не успели, – но я ощущала исходящее от нее тепло. Марина была хорошим, добрым человеком, и меня тянуло рыдать при мысли, что больше никто не увидит ее светлой улыбки. Впрочем, именно это я и делала – рыдала. В одну секунду что-то внутри оборвалось, и из горла вылетел полухрип-полустон. Ледяные прикосновения пробирали до костей; я скинула пиджак с рубашкой и завернулась в одеяло. Оно не могло спасти меня, оградить, но я, как ребенок, уповала на его силу и собственную неприкосновенность, пока оно не сползет с моих плеч. В воображении встали фотографии мест преступлений. Зола, скелеты, жуткие метки, белеющие зубы, скрюченные пальцы. Грязь. Смерть. И снова грязь. Не удержав себя в руках, я схватила подушку и запустила ее в проклятую надпись. Та колыхнулась, обиженно и оскорбленно, но тут же утихла. От нее по-прежнему исходили ровные волны заботы, словно передо мной сидела мама и гладила по щекам. От этого становилось только хуже. Хотелось смахнуть с себя это издевательство, редкостно изощренное, спрятаться за каменными стенами, в неприступном замке на краю утеса. Я завалилась на бок и зажмурилась, не желая ничего видеть. А спустя несколько минут заснула, надеясь, что завтра сумею проснуться, и думая, что лучше бы нам остаться в столице. * * * Наутро я подняла веки; я, не Варвара в моем теле. Я было обрадовалась, но в памяти всплыли события вчерашнего дня. Преодолевая головную боль, молотом стучащую по затылку, я доковыляла до окна, выглянула наружу и почти сразу отпрянула в удивлении: только вчера весна пробивалась сквозь покров зимы – разбухали почки на крючковатых деревьях, тянулась кверху нежно-зеленая слабая трава, – а теперь предвестья пробуждения сошли на нет. По щеке хлестнули мелкие льдинки, смешавшиеся со снегом, вьюга взметнула волосы; белая пелена застлала обзор, так что было не разглядеть даже огромной многоэтажки напротив. Я поспешно поставила оконную ручку в вертикальное положение, дернула ее, чтобы убедиться в полной изоляции от улицы, и вновь упала в постель. Будильник еще не подал голос; часы показывали половину седьмого. В ванной журчала вода. Меня бил озноб, по вискам тек пот, в горле першило – все симптомы простуды. Вкупе с нервным напряжением и страхом – то еще удовольствие. |